Я в замешательстве положила письмо на стойку и стала разглядывать почерк. Кто же мог это написать? Мне в голову пришла единственная правдоподобная версия: Элоди. Или кто-то из парижских «вечных». Но к чему вся эта болтовня про
– От кого это письмо? – спросила я Даана, протянув ему листок в надежде, что сейчас он мне всё объяснит.
Старик недоверчиво всматривался в строчки письма. Казалось, он перечитывал коротенький текст снова и снова, будто от него то и дело ускользала суть.
– Если бы я это знал. – Он вернул мне письмо и тяжело вздохнул. – Возможно, я кое-что проглядел, – пробормотал он себе под нос. Сняв очки, он стал протирать стёкла носовым платком, потом надел их обратно и посмотрел на меня так серьёзно, что мне даже стало не по себе. – Возможно, всё это лишь начало конца... – сказал он. – Как знать. Подождём. По крайней мере, «вечные» больше не представляют собой угрозы, и это очень хорошо.
Я кивнула и окинула взглядом окружающие нас ароматы. В безопасности ли они тут? Очень бы хотелось на это надеяться.
– Хорошо, что вы появились, – прошептала я.
– Давно было пора, – снова повторил Даан, многозначительно глядя на меня поверх очков. – Если хочешь, мы можем вскоре приступить к занятиям. Научим тебя всему, что должен знать сентифлёр. Но сначала мне нужно немного отдохнуть. Если ты не возражаешь, я бы посидел тут ещё чуть-чуть. В окружении флаконов мне всегда лучше всего думалось.
– Конечно. Просто закройте дверь, когда будете уходить, – сказала я и оставила бывшего ароматекаря наедине с его прошлым.
Пусть Даан де Брёйн и не всегда оказывался рядом, когда я в нём нуждалась, но сейчас он был здесь. И пусть не на все мои вопросы у него найдутся ответы – я уже не буду чувствовать такого одиночества, какое порой наваливалось на меня прежде.
На обратном пути я задумалась, что же может означать это письмо. Оно звучало чуть ли не как угроза. И как там сказал Даан?
Но это же чушь какая-то, разве нет? Ведь Сирелл повержен, а вместе с ним и остальные «вечные». Даже Элоди вряд ли удастся выйти сухой из воды, растерянно думала я, шагая по коридору.
На ступеньках лестницы, ведущей из подземелья в оранжерею, меня ждал Матс.
– Ну что? – с улыбкой спросил он. – Неужели к нам наконец-то пожаловал великий маэстро?
Я слегка усмехнулась уголком рта.
– Да. Я рада, что он здесь, – сказала я вслух, а про себя добавила:
Матс расплылся в улыбке, а потом встал со ступенек и протянул мне руку:
– Я всегда буду с тобой, Люци Альвенштейн.
Я вложила свою руку в его, и он притянул меня к себе и поцеловал в щёку.
Внутри у меня взрывались фейерверки. И если всё это лишь начало конца – что ж, начало это просто великолепное.