Секрет государственной важности

«Ку-ка-ре-ку!» — неожиданно раздалось чуть не над ухом. Великанов вздрогнул — звонкоголосый петух напугал его. За первым пропел второй, потом третий, дальше Федя потерял счет. «Тоже надо бы покормить… ну, потом… Капитан Гроссе любил курятину», — вспомнил Федя. Махнув рукой на загородку для птиц, он прошел на мостик.

Море утихало. Зыбь лениво накатывалась с наветренного берега, изредка заплескиваясь на палубу. Ветер переменился и стал задувать с юго-запада. Вообще-то хорошо, что ветер изменил направление, но Федя боялся западного ветра, он мог затащить пароход еще плотнее на мель. Тревожные мысли. Беспокойной будет вся ночь. Но надо держаться, быть капитаном.

Феде Великанову вдруг вспомнилась его бабушка, Елена Петровна, и ее рассказы о казаке Ерофее Хабарове, проникшем к реке Амур почти три века назад. Елена Петровна утверждала, что она приходится праправнучкой знаменитому землепроходцу. «Я ведь тоже Хабарова», — не раз говорила она Феде. Правда, доказательств о родстве со знаменитым земляком у нее было.

Казак Хабаров положил начало труду России на Дальнем Востоке. Его подвиг в Приамурье дорог русскому сердцу. Хабаров строил крепости, укреплял города… Ну, а если он был пращуром бабушки Елены Петровны, то и с Федей он одних кровей.

Для Великанова Дальний Восток был не просто частью русского государства, а землей, на которой он родился и вырос. Кому же, как не ему, потомку казака Хабарова, защищать свою землю от чужеземцев! Ерофей Хабаров — в бархатном кафтане и собольей шапке — казался ему былинным богатырем, которому надо стараться подражать во всем. Он представил, как бы поступил Хабаров, появись он сейчас в Приморье. Вот бы побежали от него японцы!..

Историей родного края Федя очень интересовался. Сколько отважных, предприимчивых людей вскормил Дальний Восток! А сколько сынов русского народа показали здесь свои силы и способности! Мореплаватели, известные всему миру, путешественники — бесстрашные исследователи родной земли.

И Великанов старался быть похожим и на казака Хабарова, и на капитана Чирикова, и на Невельского. Но особое чувство он питал к прапорщику Комарову, скромному основателю военного поста на берегу бухты Золотой Рог — зародыша Владивостока. Во всяком случае, здесь к чувству восхищения была примешана немалая доля хорошей зависти.

К ночи вновь навалил густой туман. Но как только Никитин свистнул в переговорную трубу и сказал, что он готов действовать, Федя не раздумывая стал выбирать якорь.

Машина заработала… Вначале малым ходом. С восхищением смотрел Великанов на иссиня-черный дым, медленно, словно нехотя, выползавший из трубы и растворявшийся в тумане. Превосходный дым. Ох, какой же замечательный парень Виктор Никитин!

К радости молодых мореходов, ветер совсем стих. И тут наступил наконец самый критический момент. Пароход сдвинулся с места. Вот он уже слушается руля… Теперь Федя, весь подобравшись, отсчитывал время поворотов. Ему помогала Таня: не без страха она впервые в жизни встала за руль. Ломов измерял лотом глубины. Последние, самые волнительные минуты…

Все! И все хорошо. Чуть покачиваясь, оставляя за собой пенный след, «Синий тюлень» выходит в открытое море. Дальше от бухты, от камней, скорее, скорее! Федя поставил телеграф на полный ход.

Когда подсчеты показали, что пароход и в хорошую погоду не должен быть виден из лагеря за высоким восточным мысом, машину застопорили. Все четверо — вся команда — собрались в штурманской: надо было решать, что делать дальше. Совещание длилось недолго, решение единогласное: идти в Императорскую гавань, к партизанам.

Настроение у всех — как в большой праздник. Еще бы: спасли пароход, оставили с носом беляков!

— Друзья! — сказал Великанов. Он едва сдерживал волнение. — Мы победили карателей, «Синий тюлень» в наших руках. Вы знаете, что это такое? Мы поможем партизанам, будем перевозить для них разные грузы. Мы заведем на нашем пароходе новые порядки. У нас будет маленькая плавучая республика. Друзья, все будет по-новому. Будем такими, как мой отец — он погиб за революцию — или как прапорщик Комаров, — не забыл Федя своего любимца. — И дисциплина будет у нас крепкая. Мы все сделаем, не надо только думать, что трудно… Виктор, машинист Никитин, полный вперед!

— Есть полный вперед! — вскочил Никитин.

— Но, — улыбнулся Федя, — пока объявляю часовую передышку. Потом, пожалуй, будет не до этого.

Все расселись посвободнее, вытянув усталые ноги, расслабив натруженные руки… Помолчав, стали вспоминать кто что. Особенное впечатление произвел рассказ Ломова, как у них на «Кишиневе» в прошлом году чума случилась.

— Настоящая чума? — округлила глаза Таня.