Секрет индийского медиума

— Как? — вскричал он и принялся грозно вышагивать по ковру холла, где супруги проводили тихие зимние вечера. — Стало быть, умер все-таки, погубил его луноверин.

— Дидаурицин[18], — поправила Ульяна и осеклась.

До того не хотелось рассказывать, каким манером на самом деле она участвовала в экспериментах английского химика, в коих вовсе и не участвовала.

А дело было так. Узнав о свойствах луноверина, заметив его весьма странное влияние на Ивана Несторовича, который чуть с катушек не слетел, когда весь его выпил, всю бутылочку из-под хлороформа до последней капли, решила Ульяна найти человека, который бы помог ей разобраться со странным лекарством. Занесло ее в Англию, довелось с мистером Райтом познакомиться, а тот, как оказалось, давно над ацетилированием работал, причем ацетилировал много разных веществ, в том числе и даурицин. Он не придал значения изобретенному лекарству.

Уж с десяток лет минуло, а патента на него никто не додумался оформить. Жаль такую возможность упускать! Потому Ульяна и хотела взять в оборот новое чудодейственное вещество. Прежде чем бежать из Петербурга и в небо запустить аэростат господина Менделеева[19], отдала Ульяна несколько месяцев работе в аптеке Обуховской больницы.

Там и раскрыла в себе дар алхимика. А позже загорелась идеей открыть собственную фармацевтическую фирму.

Тотчас же и компаньон отыскался ей под стать — с тягой к авантюрам. То был юный студент Мюнхенского университета, по окончании учебы он только-только поступил на службу в исследовательскую лабораторию фирмы «Фабен». Ульяна поспешила показать Феликсу Нойманну, как из даурицина луноверин получить, поведала, каким тот свойством волшебным обладает, как легко и просто из обычного человека кого угодно героем делает, ни дать ни взять Ахиллом.

Но запустить линию «ахиллинин» им помешал Делин, напал на след Ульяны и едва не натравил на нее всю барменскую полицию. Так и расстались Ульяна с Нойманном, она — едва унесла ноги, он — отделался легким испугом и попорченной репутацией связью с русской аферисткой. Однако чтобы сохранить место в фармацевтической конторе, показал луноверин управляющим, выдав за свои собственные разработки, а те, сочтя изобретение студента гениальным, оформили патент на компанию, а студенту пожаловали одну из ведущих должностей.

Элен Бюлов при этом осталась с носом.

Разумеется, сказать сразу она не решилась бедному доктору, что такое изобретение до него уже сделали, расстроился бы он тогда, хоть и было лекарство сие не совсем полезным. Поэтому пришлось другую историю сочинить, сказочную, фееричную и Элен Бюлов выставляющую победительницей. Единственно, к чему она причастна осталась, так это к названию.

Нойманн назвал вещество ахиллинином. В честь древнегреческого героя Ахилла.

С предателем и обманщиком этим Ульяна позже пыталась, конечно, вести переговоры в надежде оспорить патент, уже думала к угрозам прибегнуть, пугала, мол, всю правду расскажет, ведь не по совести поступил, взял чужой рецепт и за свой выдал. Но как теперь докажешь это, ежели сама обманом рецептом завладела? Ульяна и так и эдак вилась вокруг Нойманна, чтобы с панталыку его сбить и как-нибудь переоформить рецепт на себя, но не вышло.

Теперь права безнадежно потеряны, а фармацевтическая компания готовилась выпустить «зверя» из клетки, похоже, не подозревая, что это вовсе не белый пудель, а голодный лев или тигр.

— Дидаурицин, ахиллинин… — Иноземцев задумчиво почесал затылок. — Все равно, как его величали. Раз господина Райта нет в живых, тогда придется мне в Бармен ехать.

Поняла Ульяна, во что влипла, сболтнув однажды Иноземцеву, чтоб огорошить да нервы пощекотать, о проклятом луноверине, теперь придется отвечать за все это.

— Погоди, Ванечка, — взмолилась она, принявшись ломать руки, — может, фабенские ученые за столько лет твой луноверин доработали, может, у них и вышло лекарство от кашля.

— Не может быть луноверин безопасным лекарством хоть от кашля, хоть от поноса, хоть от золотухи, — вспылил Иван Несторович. — Кашель он лечит, не спорю, но ведь все остальные органы убивает. И печень, и почки, и мозг, а вместе с ним слух, нервную систему, зрение… Я чуть было совсем слепым не остался тогда!

Схватив за руку супругу, он потащил ее в свою лабораторию.

— Погляди, — ткнул пальцем в клетки с морскими свинками и кроликами, — видишь, как выглядят эти несчастные грызуны? Я уже месяц им твой дидаурицин колю, они все медленной смертью погибают.

— Живодер, — буркнула Ульяна. — Вот и не стыдно тебе над бедными зверюшками измываться?

На что Иван Несторович позеленел, сжав кулаки. Ну ясно, что сейчас начнет говорить, припомнит докторов бюловских, месье Рейнаха и прочих, кто сам себя в могилу загнал по причине своей же жадности, глупости и подлости. А эти бедные зверьки? Они-то чего плохого сделали, что он их луноверином травит?

Иноземцев, перетерпев бурю негодования, что Ульянка на него вылила, дабы тот, сбитый с толку, оставил мысль о Бармене, выдохнул и спокойно ответил:

— Не попадет ахиллинин на прилавки аптек, даю слово.