Секрет индийского медиума

Она хотела было продолжить пересказывать книгу Блаватской, но крышку с супницы сняли, и по залу распростился дивный аромат ухи.

Ульяна замерла на полуслове, ее желудок скрутило едва не в баранку. А коварный предатель Ромэн первый подал свою тарелку. Ну уж нет, каков Иуда, ежели мы в одной лодке, тонуть будем вместе. С минуту она глядела на супницу расширившимися глазами. Следом вдруг вскочила, отпрянула от стола и в ужасе протянула руки, словно отстраняясь от чего-то чудовищного.

— Я вижу, — наконец проговорила она спустя несколько минут ужасающего молчания.

Все семейство застыло в недоумении с тарелками и ложками в руках, Проша занесла было поварешку над супницей. Оглушительное бряцание посуды сменилось напряженной тишиной. И только слышны были ходики из гостиной.

— Опять видение? — проронил банкир.

— Я вижу прошлую жизнь этого бедного создания…

— Кого? — вновь проявил сомнение Биреев.

— Она была девушкой с прекрасной белой кожей и черными раскосыми глазами…

— Кто? Эта рыбина? Форель?

— В ее длинных черных локонах вплетены ленты. Она гуляет по саду, где на черных голых ветках цветут розовые цветы. Ее любимое место — ажурная беседка у фонтанчика… Это японская принцесса! Но она очень избалованна… плаксива и капризна… Смерть забавляет ее… Вижу кровь, вижу меч… Ее руки, ее нежные белые пальчики в крови… Теперь она здесь, на столе. Да, она рыба!

Последнюю фразу Ульяна произнесла, пронзительно взвизгнув и рухнув следом на колени.

Все как сидели, глядя на нее широко раскрыв глаза, так и продолжали смотреть, не шелохнувшись. Пришлось добавить второй акт, иначе пауза рисковала нарушить драматизм печальной истории японки и оборваться не аплодисментами, а хохотом. И Ульяна бросилась к ногам Ромэна. Всхлипывая, принялась уговаривать его не есть принцессу, приводя при этом многочисленные аргументы, упрекая в бездушии и неблагоразумии, грозя всеми космическими силами и гневом древних.

— Никогда нам не превозмочь земного притяжения, будем пожирать друг друга тысячи веков, — рыдала она, — и за это нас накажут, так же однажды подав к столу!

Последний аргумент заставил всех вздрогнуть.

Нечего делать — Ромэну пришлось отодвинуть тарелку от себя. Следом тарелку от себя отодвинула впечатлительная Катенька, ну и, конечно же, мадемуазель Сонер последовала жесту хозяйки. Девушки — бледные, крайне изумленные — переводили круглые, как блюдца, глаза с плачущей экстрасенши на тарелки, на Прошу с поварешкой, на маменьку. По лицам их проносились вихри неведомых прежде духовных осознаний, а вернее — полного изумления.

— Проша, убери супницу, — велела Дарья Валерьяновна.

С безмолвным унынием смотрел Степан Петрович, как кухарка уносит уху.

После неудавшегося ужина, ибо покормиться успели только сказками, совсем обессиленную медиума отвели в комнату мадемуазель Катерины. Дочка начальника Полицейского Архива переместилась к мадемуазель Сонер. Николя Габриелли отвели в комнату для гостей, располагающуюся за стеной бывшей комнаты Кати, — так что далеко бегать бы не пришлось, случись что.

Глубокой ночью Ульяна услышала скрежет за окном. Она так и не смогла уснуть, перемалывая в мыслях события нынешнего вечера, взвешивая свои речи и припоминая слова великой мистификаторши мадам Блаватской, тонкости ее экзотического учения, какие громкие фразы та произносила, какие умопомрачительные эксцентричности выделывала, — готовилась к следующему дню, а вернее, к выходу на сцену. А тут вдруг кто-то в окно стучится среди ночи.

Подошла к подоконнику, глядь, а это Ромэн, по карнизу, оказывается, пробрался. Открыла, впустила.

— Ну ты, Элен, даешь, — проронил запыхавшийся и озябший Лессепс-младший, стряхивая снег с сапог.

— Нет, это ты даешь, — возразила негодующим шепотом Ульяна. — Отчего не через дверь? Ты мог поскользнуться. Погляди, весь ковер запачкал — догадаются. Разве не научила я тебя беззвучно открывать замки?

— Не ругайся! Я тебе пирожков принес. Небось голодная сидишь? Тоже мне экстрасенс! И придет же такое в голову — энергия Солнца и японская принцесса! Между прочим, мы об этом не договаривались.

И вынул из кармана завернутые в салфетку обещанные пирожки. Во рту Ульяны и маковой росинки с утра не было, за катанием на коньках пропустила обед. Разом она перестала гневаться и отчитывать юношу, выхватила кулек из салфеток и, усевшись на кровать по-турецки, стала с аппетитом жевать.

— Чтобы правдоподобно было, — с набитым ртом принялась она объяснять, — нужно изобразить неземное существо с неземными потребностями. Оно не должно ни есть, ни спать.

— Ага, не дышать и по воздуху летать, — отозвался Ромэн, усевшись рядом.

— Вот было бы здорово! Летать! Но я пока не придумала, как это сотворить. Но гляжу, наши клиенты и без того нам верят. Спасибо Кириллу Марковичу, он много ценных сведений добыл, да таких, которые не каждый знать может. То, что нам и надо.

— А что за мадам Блаватская такая?

— Неужто ты не знаешь?

— Припоминаю с трудом. Тоже русская?