Читаем Секрет Юлиана Отступника полностью

Секрет Юлиана Отступника

— У меня, конечно, нет неопровержимых фактов, но, если позволите, я высказал бы еще ряд предположений…

— Будьте любезны.

— Во-первых, Христос принадлежал к царскому роду, а может быть, и вообще являлся прямым наследником иудейского трона. Во-вторых, во время его жизни восстание в римской провинции Иудее лишь подспудно назревало, а реально началось лишь после его смерти. В-третьих, его деятельность настолько обеспокоила колониальные власти, что его судили за измену и казнили, написав на кресте его истинный титул. И последнее: его последователи увидели возможность, так сказать, упокоить своего предводителя в почву, подготовленную разговорами о мессии, придав самим себе новое качество. Но, независимо от того, какого рода свидетельства обнаружились и обнаружатся, церковь не намерена отступать: Христос был тем самым давно обещанным сыном Бога, властвующим посредством своей святой Церкви. А признать, что он был революционером — об этом и мысли допускать нельзя. Хотя я считаю, что он больше походил на Ленина, чем на Ганди. Но древние Отцы Церкви натянули нам изрядный нос.

Лэнг решил, что он ослышался.

— Что-что?

— Нос. Натянули нос. Извините. Чисто британское выражение. Вы, вероятно, сказали бы «втерли очки».

Что поделать, язык только кажется единым.

Лэнг думал о том, что сказал профессор, и о том, что могло храниться в библиотеке Монсегюра.

— Но ведь никаких твердых доказательств не существует?

Леб устало покачал головой; очевидно, этот аргумент ему уже поднадоел.

— Конечно нет. Если бы что-то такое нашлось, все давным-давно развалилось бы. Но ведь, кстати, не существует и никаких прижизненных документов о Христе.

Обвинительный акт.Царь иудейский.Мятежник.

— Отсутствие доказательств, — добавил профессор, — не есть доказательство отсутствия.

Лэнг улыбнулся.

— Очень похоже на дзэн.

Леб кивнул.

— Буддизм в нашем университете тоже изучают.

Глава 23

Атланта, Джорджия, дом приходского священника церкви Непорочного зачатия,через два часа

Пытаясь очистить нёбо от привкуса профессорского чая, Лэнг пил уже вторую чашку кофе. На стоянке продолжала выть противоугонная сирена «Мерседеса», но, по крайней мере, сквозь толстые кирпичные стены дома Фрэнсиса проникал лишь ее приглушенный отзвук. Лэнг только что закончил пересказ своей беседы с доктором Гринбергом.

Фрэнсис достал из ящика своего зеленого металлического письменного стола казенного образца большой блокнот и принялся вновь переписывать надпись.

— Что ж, давайте подставим к каждому слову его английский перевод.

Лэнг молча следил за его действиями.

Imperator — император (именительный падеж)

Iulian — Юлиан (именительный падеж)

accusat — обвинение/обвинительный акт (падеж неизвестен)

rebillis — мятежника (родительный падеж)

rexus — царя (родительный падеж)

iudeaium — евреев, иудеев (родительный падеж)

jubit — приказывает (первое лицо, единственное число, настоящее время)

regi — дворец (падеж неизвестен)

unus — один (именительный падеж)

dei — бог (родительный падеж)

sepelit — захороненный/погребаемый (страдательный залог, третье лицо?)

Священник перевернул блокнот и зачем-то помахал им в воздухе.

— Учитывая то, что в латыни не существует никаких артиклей, я предположил бы, что это значит «Император Юлиан приказывает».

Лэнг кивнул.

— Да, но что именно? Не зная окончания, трудно понять, приказывает ли он кому-то, так сказать, сделаться обвиняемым или произвести какие-то действия с обвинительным актом.

Фрэнсис соединил два слова чертой.

— Если он приказывает обвинить кого-то — возможно, царя иудеев, то с этим он опоздал на три столетия. Давайте все же исходить из того, что эта надпись имеет какой-то смысл.

Лэнг наклонился вперед.

— Ладно. Что происходит во дворце или с дворцом? Опять же, без окончания можно только гадать.

Фрэнсис взял шариковую ручку за конец, как указку.

— Я думаю, мы можем предположить, что слово «дворец» употреблено здесь не в именительном, не в дательном, не в косвенном и не в творительном падеже. К нему нельзя привязать ни один глагол, дворцы ничего не приказывают и вряд могут быть похоронены. Это значит…

В дверь коротко стукнули, и тут же в комнату, словно чертик из табакерки, просунулась тускло-седая женская голова.

— Отец, через пять минут начинается вечерня. — Тут женщина увидела Лэнга. — О, простите, я не знала, что у вас гость.

Она скрылась за дверью.

Фрэнсис поднялся и сказал, улыбнувшись.

— Это миссис Пратт, бессменный секретарь этой церкви. Удивительно, что она не заметила вашего прихода, — по-моему, она знает обо всем, что происходит в городе с тех пор, как Шерман сжег Атланту. Кстати, это единственное здание, пережившее тот пожар. Пойду помогать прихожанам в спасении души. А потом продолжим.

Противоугонная сирена «Мерседеса» на мгновение стихла и снова взвыла.