Секрет Юлиана Отступника

Вид патио совершенно не соответствовал происходившему. Внутри было темно, лучи утреннего солнца еще не коснулись оштукатуренных стен. Разноцветные огни мигалок полицейских автомобилей придавали неестественные яркие оттенки воде в мавританском фонтане XIII века; слова, доносившиеся из потрескивающих раций, рикошетом отскакивали от слепленных вручную кирпичей. Да что там, все сколько-нибудь современное казалось анахронизмом на этих узких улицах, находившихся всего в нескольких кварталах от Алькасара, выстроенной в знаменитом стиле мудехар мавританской крепости; именно там, если верить легенде, молодому моряку из Генуи удалось убедить королеву заложить драгоценности, чтобы финансировать его плавание[6]. А уж находящемуся в величественном соборе, что на северной стороне вымощенной брусчаткой площади де-ла-Вирхен-лос-Рейес, роскошному саркофагу, украшенному скульптурной группой с изображением священников, несущих ковчег — под их ногами упокоен прах этого моряка, — столь простое определение, как «легендарный», и вовсе не подходит.

Огромные колокола этого собора только-только отбили время — как они делали на протяжении многих столетий, — когда молодая женщина остановилась перед изящными коваными воротами, вставила ключ и вошла, чтобы приняться за свою обычную работу. Оказавшись за высокой стеной, она пересекла патио, сохранившее прохладу минувшей ночи. Обрамлявшие улицу за стеной цветущие апельсиновые деревья насыщали воздух ароматом; на их листьях еще поблескивала утренняя роса.

Другой ключ открывал уже современный замок с мощным запором, врезанный в украшенную резным узором массивную двустворчатую дверь. По вызывающе посвистывавшей под резиновыми подошвами керамической плитке женщина прошла по трехэтажному вестибюлю. Справа начиналась каменная лестница, на втором марше раздваивавшаяся и расходящаяся к одинаковым галереям жилой части дома. Перед женщиной находилась большая столовая с длинным столом, окруженным с двух сторон двенадцатью стульями. Дойдя до конца стола, она остановилась, втянула ноздрями воздух — и тотчас стала похожа на осторожную олениху на открытом со всех сторон лугу.

Женщина не почувствовала запаха кофе.

Странно.

Приходя сюда каждое утро, уже около двух лет, она заставала американца в кухне, где он пил свежесваренный кофе. Так было всегда, когда он находился в Севилье. Но много раз случалось и так, что, приходя на работу, она находила лишь записки с перечнем заданий. Например, проанализировать какой-то этап периода правления Франко, или узнать адрес престарелого фалангиста (у него он хотел взять интервью), или записать все выполненное на карточки и расставить их в определенном порядке. Можно было подумать, что американец не доверял компьютеру, хотя и достаточно часто использовал его в работе.

Американец Дональд Хафф, или сеньор Дон, как она его называла, взял ее на работу восемнадцать месяцев назад и платил ей вдвое больше, чем она зарабатывала, преподавая английский язык. Этим дело не ограничивалось. Из Америки поступали посылки с прекрасной одеждой; на них в качестве обратного адреса указывался лишь магазин, а не отправитель. Конечно, если бы она знала имя своего анонимного благодетеля, то, согласно традиции и для защиты своей репутации ей следовало бы возвращать их — одинокая женщина не должна принимать столь дорогие подарки от постороннего человека. Равно как и огромную американскую индейку, украсившую их стол в прошлое Рождество. На свой весьма скромный прежний заработок, даже если добавить вдовью пенсию матери, она, конечно же, не смогла бы купить такую птицу. Этого сущего чудовища хватило на целую неделю. Не смогли бы они на свой совместный доход поехать на поезде в Коста-дель-Соль и снять там раздельные номера в гостинице — такой подарок сеньор Дон сделал ее матери на день рождения.

И вот, через несколько месяцев, сеньор Дон должен был покинуть это великолепное жилище — он почти закончил свою книгу. Она будет тосковать без него — своего друга и покровителя.

Но почему он не сварил свой утренний кофе?

Она толкнула распашную дверь и вошла в кухню. Печь с двумя плитами — одна с конфорками для приготовления пищи, другая духовка для выпечки — как всегда, сияла чистотой. Ничего другого и быть не могло, потому что ею не пользовались уже более ста лет. Еду готовили в другом помещении — комнатке размером чуть больше обычной кладовой, заполненной самым современным оборудованием. Там были газовая плита с духовкой, очень большой, по европейским меркам, холодильник, набивавшийся в случае необходимости на целую неделю вперед, и микроволновая печь (она увидала это устройство впервые в жизни). Дверь можно было закрыть, спрятав все эти чудеса от посторонних глаз, что давало сеньору Дону, склоняясь над старинным очагом, возможность рассказывать приглашенным к обеду гостям, что это она приготовила все стоявшее на столе.

Кофеварка стояла там же, где она оставила ее накануне — пустая. Это вызвало у нее какое-то странное предчувствие.