Секрет китайской комнаты (СИ)

— Не беспокоишься? — резко произнесла она. Ханзе бросил на нее недоуменный взгляд. — О своей подруге. Она едва ушла.

В это же время пустота вокруг них пришла в движение, и среди темноты возникло множество огней. Все больше и больше, они трансформировались в неказистых чудовищ, словно сошедших с древних картин. Хромированный скелет, лисы с бубнами, огненные колеса…

— С моей подругой, — улыбкой произнес Ханзе, — все будет в порядке. Это лишь расходник. Заслужишь доверия — узнаешь побольше.

И щелкнул ее по носу, едва ощутимо.

Существа вокруг продолжили свой ход.

Вот он, подумалось Хэби, парад сотни демонов, которые сейчас Додомеки натравит на кого-то в Сети.

— Давай начистоту. Ты либо очень чистая, либо хорошо врешь. Одно из двух. Меня устраивают оба этих варианта. Я люблю играть. Я свяжусь с вами… когда понадобитесь. Можете продолжать делать то, что вы делали. Вы прошли мой… тест, — он хихикнул, — развлекли меня. Передавай Кичиро, что он не так уж и плох… Хотя нет, ничего не передавай. А то он еще узнает, что это я натравил на него убийц. Так что, давай так.

Ханзе сложил руки замком и взглянул на нее с доброй солнечной улыбкой.

— Ты нарыла кое-какую информацию, но не смогла утащить ее с собой. И, конечно же, завела пару контактов, с которыми в скором времени свяжешься. И тогда мы решим, что делать с вами. В положительном ключе, разумеется. Выясним, зачем вы нужны там, а мы — вам. Идет?

И он протянул ей руку, вновь.

Но уже не для проверки.

Хэби недоверчиво уставилась на него и сузила глаза. Этот человек, напомнила она себе, только что хотел убить твоего друга просто потому, что он ему не понравился. Рукопожатие у Ханзе было крепким, горячим — мужским, а рука твердой.

Он улыбался, и это была одна из самых искренних улыбок, какие она только видела.

— Меня зовут Ханзе Макото.

И в ту секунду, когда их руки разомкнулись, ей почудилось — на секунду — словно вместо Ханзе перед ней появился глитч, образ красивой женщины в роскошном кимоно.

Улыбка у них была одинаковой.

Затем, киберпространство померкло.

Где-то далеко, на одной из крыш, сидела она.

Раненная рука держалась на одних лишь проводах и лоскуте мяса, под ногами образовалась лужа крови, но она этого словно не замечала. Блаженным взглядом смотря куда-то в пустоту, она качалась, словно вот-вот потеряет сознание, лишь для того, чтобы в самый последний момент резко распахнуть их, глаза — яркие, зеленые — и продолжить цикл заново.

Дыхание хрипом вырывалось у нее из груди.

Затем, раздался щелчок. И по локальной связи, в ушах у девушки, зазвенел полный ярости голос Ханзе:

— Ты, мать твою, опять все просрал. И мне опять придется за тобой все убирать. Что с тобой не так, Отора?! Ты становишься бесполезным, ты это понимаешь?

Разбитый мопед тоскливо поблескивал поломанными фарами в неоне пробуждающегося города.

Стоя перед ним, его хозяин с тоской осматривал повреждения. Нет колеса, изрезанный катаной, расстрелянный едва ли не в упор… Больше этот хлам с места не сдвинется, это точно.

Опустив на него сумку доставщика, хозяин мопеда издал полный тоски и боли вздох, следом за чем накинул капюшон и неторопливо двинулся в темноту.

Что ж, подумалось Ситиро. С этой работой тоже не вышло.

Глава 4. Паломничество на гору Пэнлай

Что бы не произошло за этот небольшой промежуток времени, пока его пытались убить в комбини, домашний терминал решил аналогично послать Кичиро нахер и перестал отвечать. Можно было предположить всякое — самое страшное даже — но, когда он прибыл на место, к себе домой (очаровательное местечко, переделанное из складского помещения старого ангара, где тысячу лет назад располагался базар одежды), то увидел… Да ничего он не увидел. Это одновременно и радовало, и настораживало, типа, какого черта вообще? Нет, ну, то есть, хорошо, но…

И целая куча ошибок компиляции. Манящий образ Момидзи оставался так же далек, как… ну, далек. Вот. Просто. Боже, нельзя же подбирать к каждому слову поэтичное сравнение, он же не писака какой-то.

Он думал об этом весь путь назад. Пропускал мимо ушей рекламу модного отряда «Накатоми» — «Ши-Тэнно», лишь изредка посматривал на прохожих. Когда начинаешь менять внешность по одному лишь желанию, зачастую начинаешь присматриваться к другим: как он себя ведут, к жестам, привычкам. Все это было полезно. Ни один человек не вел себя идентично другому, у каждого были свои собственные повадки, и ему, как актеру, что мог сыграть тысячи ролей, было полезно наблюдать за подобным. Ведь чем больше была его «библиотека» образов, тем живее выглядел отыгрыш.

Интересно, какой была Момидзи? Какие у нее были привычки, особенности?