Секрет, который нам не разгадать

– Время вклада и тот факт, что он был внесен только раз и наличными. Единовременный депозитный вклад. Я просмотрел данные предыдущего года и не нашел ни одного, аналогичного этому. Что показалось мне странным.

– Наверное, Эбби выполнила какое-то поручение отца и он ее отблагодарил или, как он сказал, просто хотел скопить денег на ее учебу в колледже.

То, что отец тайком положил в банк деньги для Эбби, явилось для Лорен неприятным сюрпризом. Ведь ей тогда до окончания школы времени оставалось меньше, чем сестре. Пусть у нее не было таких больших планов на будущее, как у сестры, но у нее были свои мечты – например, поучиться в школе кулинарии. Она, конечно, не собиралась спасать популяции морских черепах, но разве это как-то умаляло ее планы на будущее?

Она поймала на себе задумчивый взгляд Джо Сильвейры. Не хватало ей, чтобы начальник полиции решил, что она завидовала сестре. Это гладко вписалось бы в гипотезу Марка Девлина.

– Но какая разница… даже если отец и в самом деле давал моей сестре деньги? – спросила она.

– Может, и никакой. Как я вам уже сказал, я изучаю факты.

Она на мгновение задумалась, переваривая услышанное. Вряд ли Джо Сильвейра стал бы упоминать о деньгах просто так, вне связи с другими фактами.

– Я знаю, что в данный момент ваши родители в разводе, но мне хотелось бы знать, какие отношения были у них до убийства Эбби? – спросил Джо, первым нарушив молчание.

– Думаю, неплохие. Я никогда не слышала, например, чтобы они ругались. Похоже, родители ладили. Знаю, мать была недовольна, что отец много времени проводит в море или в магазине. Он часто опаздывал на ужин. Ей казалось, что он думает о семье во вторую очередь, а на первом месте у него рыбалка и океан. Но каких-то крупных проблем я не помню. После смерти моей сестры родители разошлись. Оба были в ярости и винили в смерти Эбби друг друга. Отец наотрез отказался уезжать из города. Мама не могла оставаться там, где лишилась дочери. Поэтому она забрала меня и моего младшего брата и уехала. Смерть Эбби разрушила нашу семью.

– Полагаю, вам пришлось тяжело.

– Вы даже не представляете, в какой степени.

– Эбби была близка с отцом? Могла она знать о его жизни и его делах больше, чем любой другой в вашей семье?

Лорен вспомнился вчерашний разговор, когда отец принял ее за Эбби и намекнул на какие-то их маленькие секреты.

– Какие дела вы имеете в виду? – уточнила она.

– Что-то, о чем нельзя было знать вашей матери.

Внезапно Лорен поняла, куда клонит ее собеседник.

– Вы намекаете на инцест?

– Я ни на что не намекаю. Просто пытаюсь разобраться в отношениях членов вашей семьи.

– Но какая связь между нашими отношениями и убийством Эбби?

– Возможно, никакой.

«Возможно». Это слово вселило в нее тревогу.

– Вы как будто подозреваете моего отца в чем-то нехорошем.

– Я имею право подозревать всех. Это единственный способ грамотно провести расследование.

– То есть и меня тоже?

– А вам есть что скрывать от меня? – вопросом на вопрос ответил Джо Сильвейра.

– Нет.

– Тогда никаких проблем.

Лорен встала.

– Спасибо, что уделили мне время. Вы дали мне богатую пищу для размышлений.

– Всегда рад помочь. Кстати, как долго вы еще пробудете в Бухте Ангелов?

Как долго? Хороший вопрос. Знать бы еще на него ответ!

– Пока не знаю. Думала, что просто приеду, посмотрю, как далеко зашла болезнь отца, и приму решение. Но все оказалось гораздо сложнее, чем я предполагала.

* * *

Шарлотта никогда не предполагала, что настанет день и ей придется уехать из родного дома. Она окинула взглядом спальню, и ей стало грустно. С кроватей, на которых в детстве спали они с Дорин, было убрано постельное белье. Комод, шкафы, книжные полки были пусты. Даже ковер был свернут и убран, открыв взгляду голые половицы, о существовании которых она успела забыть. Оставалось сделать лишь одно.

Она подошла к шкафу. На ребре дверцы остались чернильные черточки, которыми каждый год – с пяти до четырнадцати лет – отмечали ее рост. В четырнадцать в ней пробудился мятежный дух. Ей надоело быть образцовой девочкой, и она решила сбросить с себя бремя ответственности, которое с детства тащила на себе как дочь пастора.

Родители, особенно мать, вечно задавали ей высокую планку, которая всякий раз оказывалась ей не по силам. И пусть она стала врачом, пусть ее уважают пациентки, в глазах матери она по-прежнему остается заблудшей дочерью. Сомнительно, что такое отношение когда-либо изменится.

Окунув кисть в банку с краской, она провела ею по чернильным черточкам. Потребовалось несколько мазков, чтобы полностью их закрасить, и каждое движение кисти вызывало у нее все большую и большую грусть. Смешно переживать из-за дома, из которого в детстве она мечтала поскорее вырваться. Но она переживала, и это удивило ее.