Секрет лабрадора. Невероятный путь от собаки северных рыбаков к самой популярной породе в мире

Пожалуй, самое удивительное явление здесь — это перемещение айсбергов. Есть люди, которые занимаются тем, что взрывают или оттаскивают прочь огромные айсберги, блокирующие входы в гавани или угрожающие кораблям и постройкам. Открыт даже Интернет‑сайт «Поиск айсбергов», на котором отслеживается движение огромных ледяных гор. Многим из них более десяти тысяч лет, и они могут весить миллионы тонн. На айсбергах порой живут белые медведи — животные используют их в качестве океанских плотов. Случается, могучие хищники оказываются в опасной близости от жилища человека. В свое время, это привело к возникновению еще одного необычного занятия — на острове есть люди, занимающиеся возвращением белых медведей в естественную среду обитания. Впрочем, когда я приехал на Ньюфаундленд, ни айсбергов, ни белых медведей, ни кашалотов, которые мигрируют через эти воды, видно не было. Вокруг простирался один лишь бескрайний серый океан.

Есть еще один любопытный момент, связанный с другой страной. Лабрадор — ныне самая популярная домашняя собака в Великобритании, Соединенных Штатах, Канаде, Израиле и Австралии — обязан своей репутацией Джону Каботу, знаменитому итальянскому мореплавателю и исследователю, имя которого ныне носят улицы, башни, академии и университеты в разных странах мира. По приказу короля Генриха VII, Кабот в 1497 году отправился в путешествие и «открыл» новую землю — Северную Америку. Он считается первым европейцем, достигшим берегов Северной Америки со времен норвежских викингов, которые высадились здесь примерно в 1000 году н. э. Некоторые историки полагают, что местом его высадки были Новая Шотландия или Мэн, но официальная позиция канадского и британского правительств заключается в том, что Джованни Кабото (таково его настоящее итальянское имя) высадился на мысе Бонависта — скалистом полуострове на восточном берегу Ньюфаундленда.

Кабот открыл истинную Утопию, край изобилия, и его открытие положило начало потоку европейских рыболовецких судов и развитию породы рабочих водяных собак, которых сегодня мы называем лабрадорами.

24 июня 1497 года Кабот отплыл из порта Бристоля — второго по значимости морского порта Англии. Примерно через 2200 миль его корабли приблизились к обрывистым, скалистым берегам terra nova, и моряки высадились на мысе Бонависта. Судя по документам, Кабот не задержался там долго, спеша сообщить, что его экспедиция обнаружила колоссальные запасы рыбы у этих берегов. Моряки говорили, что «рыбы в здешних водах так много, что ловить ее можно даже не сетями, а обычными корзинками».

И сегодня треска (или baclau) остается местным фирменным блюдом. Наибольшей популярностью пользуется блюдо «фиш энд бруз» — треска с сухим хлебом или сухарями. При таком изобилии трески неудивительно, что во многих местных домах этот деликатес является основным блюдом. Рецепты могут разниться, но основные компоненты остаются одними и теми же. Обычно соленую треску на ночь замачивают в воде, чтобы ушла лишняя соль. Сухари также замачивают на ночь. На следующий день рыбу и сухари готовят по отдельности до мягкости, а затем подают вместе.

В традиционную трапезу входят и шкварки — соленое свиное сало нарезают маленькими кусочками и поджаривают. Растопленным салом и шкварками поливают рыбу с сухарями. На вкус это… рыба. Очень, очень соленая, жестковатая рыба. Примерно то же самое мы ели на острове Тарансей, где я провел целый год. Питаться там можно было только рыбой. Мы оказались в безнадежном положении. Жили в настоящем рыбьем раю — это подтвердил бы любой местный рыбак, но у нас не было лодки, не было сетей и удочек, был только бочонок соленой рыбы. Честно говоря, я всегда ее ненавидел — и терпеть не могу до сих пор. Меня от нее тошнит. В последний раз я ел ее в пустыне Омана — мы взяли соленую рыбу с собой в память о путешественнике Уилфреде Тезигере, который солил акулье мясо. Рыба была отвратительной, но я все же ее съел.

Я уселся в кафе с видом на крохотную гавань, и мне принесли вместительную миску с соленой треской. На фоне железно‑серого моря и мрачных гранитных скал ярким пятном выделялся цветной рыбацкий домик. Картина была одновременно и невыразимо прекрасной, и пугающе суровой. Такой вид явно способствовал пищеварению.