Секрет миссис Смитон

— Ну что ж… — он сел и сложил руки на коленях. — Если я смогу вам что-то сообщить… Я здесь недавно.

— Тогда вы, наверное, не знали миссис Смитон, которая жила в Грачином гнезде?

— А, старая добрая Олли! — Он прямо расцвел. — Вы были знакомы?

У Мередит екнуло в груди. Такое фамильярное отношение как-то не вязалось с таким человеком, как Оливия. Она призналась, что лично не знала ее.

— В ответ Дейв разразился тирадой, подтвердившей худшие опасения Мередит.

— Знаете ли, она принадлежала к разряду великих старух, старомодная, консервативная, настоящая реликвия, осколок старой классовой структуры. Мне ее было немного жаль: она поставила себя так, что растеряла всех своих друзей.

Мередит с трудом подавила в себе желание заметить, что бывают такие друзья, потерять которых не жалко.

— Мне кажется, когда она только-только поселилась в деревне, то ходила в церковь.

Дейв кивнул.

— Пожалуй. Должно быть, это было еще при моем предшественнике, таком милом старикашке, вполне под стать ей.

— Жаль, когда старый человек начинает чувствовать себя чужим в церкви, куда ходил много лет, — не удержалась Мередит, хоть это было не очень-то вежливо. Но даже после нескольких минут знакомства Дейв производил впечатление очень уж легкомысленного человека. Он, похоже, не заметил колкости Мередит.

— Я заходил к ней несколько раз, я не так просто сдаюсь, но она была неприступна, поверьте мне. Что ей было просто необходимо, так это друзья. Если бы они у нее были, она бы не умерла вот так, в одиночестве, ведь это так печально.

— А что бы тогда изменилось? — спросила Мередит, несколько более резким тоном, чем хотела.

То ли до Дейва наконец-то дошло, что Мередит с ним не совсем согласна, то ли он вспомнил что-то, но жизнерадостности у него несколько поубавилось.

— Ей бы следовало принимать у себя кого-нибудь, ну, знаете, хотя бы изредка приглашать кого-нибудь на чашку чая, но она жила совершенно изолированно от всех, — он сделал паузу и добавил чуть вызывающе: — А я ведь пытался уговорить ее вступить в наш клуб.

— В какой клуб?

— Наша община организовала здесь клуб. Раз в две недели, по средам, мы собираем наших стариков в приходском центре, вы уже были там? Помещение пока что временное — в старом гараже в конце Конюшенной улицы, но люди важнее, чем кирпичные стены. Мы там неплохо проводим время, честное слово: поем, играем на пианино, старикам нравится. Там собираются все старые друзья. Дамы из Женского института[1] пекут нам пирожные, приносят термосы с чаем. Иногда мы играем в бинго, членам клуба это нравится. Если кто-то едет куда-нибудь отдыхать, то потом делится с остальными своими впечатлениями. Например, миссис Гаррис прекрасно отдохнула на Канарских островах, а ее внучка приходила к нам рассказать о Майами. Раз в год мы заказываем автобус и куда-нибудь выезжаем. В этом году мы ездили в Уэстон-Сьюпер-Мэр, на море. Старушки любят окунуть свои старые кости в морскую воду. Приглашали и Оливию, но она отказалась, а жаль!

— Но вы же не могли не заметить, что она человек совсем иного склада! — воскликнула Мередит.

— Я с вами абсолютно согласен. Она заперлась в своем доме как в крепости. Да, еще и дом этот, тоже история. Он ей совсем не подходил. Я старался убедить ее продать его и вложить деньги в программу строительства квартир для бездомных. Но она была очень упряма, бесполезно было говорить с ней, — он помолчал. — Все же, наверное, мои визиты не прошли даром, ведь она в своем завещании оставила кругленькую сумму на реставрацию храма. В какой-то момент я даже начал думать, что она рада, если к ней заходит хоть кто-нибудь. Внешность обманчива, знаете ли. Она всегда казалась такой высокомерной, но, наверное, ей было приятно, когда кто-то проявлял к ней интерес.

Больше, кажется, не имело смысла продолжать разговор об Оливии. Его самодовольство защищало его как броня. Самое грустное заключалось в том, что он действительно хотел сделать как лучше. Он набивался к Оливии в друзья, но ему и в голову не приходило спросить у нее, чего же хочет она сама.

Мередит молча смотрела на него, и от этого он, похоже, чувствовал себя неловко.

— Ну, вы это хотели узнать? — спросил он.

Мередит заметила, что он украдкой бросил взгляд на свою гитару. Может быть, ему хотелось продолжить свои занятия, а может, гитара была для него все равно что любимая игрушка для ребенка — она успокаивала его в затруднительной ситуации. Один из ее вопросов его смутил. Но какой именно?

— Дейв, — мягко сказала она, потому что важно было не испугать его. — Вы заходили к ней или, может быть, собирались зайти в тот уик-энд, когда она умерла?

Он побледнел. Несколько раз открыл и закрыл рот, чуть было не разразился слезами. Мередит мысленно сравнила его с Джули Кромби, чье высокомерие так легко было разрушить. Она задала этому честному малому один-единственный действительно неприятный вопрос. Наверное, он молился, чтобы у него этого не спросили, потому что ему пришлось бы сказать правду. Врать он не мог, такой уж он был человек.