Читаем Секрет нашего успеха. Как культура движет эволюцией человека, одомашнивает наш вид и делает нас умнее полностью

Обладатели низшего статуса предпочитают внимательно относиться к обладателям престижа (то есть смотреть и слушать) и подражать им, но не доминантным индивидам. Обычно это происходит машинально и бессознательно. Кроме того, при этом возможна телесная мимикрия, которая служит двум разным целям. Во-первых, мимикрия может быть бессознательным способом выказать уважение или признать, что человек занимает более высокое положение в обществе. Этот механизм действует, поскольку окружающие внимательно смотрят, кого копируют другие, поэтому интенсивная мимикрия способна сильно повысить престиж того человека, под кого мимикрируют. Во-вторых, мимикрия – инструмент, при помощи которого мы проникаем в чужое сознание, понимаем, о чем человек думает и что предпочитает. Например, если два человека вступают в диалог и получают приятные впечатления, узнавая друг друга ближе, они бессознательно мимикрируют друг под друга – копируют позы, тон голоса, движения и выражение лица собеседника; это явление называется “эффект хамелеона”15. Однако, что любопытно, поскольку обладатели меньшего престижа острее чувствуют необходимость понять, о чем думают, чего хотят и во что верят обладатели высшего статуса, они относительно сильнее мимикрируют – то есть низшие бессознательно копируют обладателей престижа больше, чем наоборот.

В одном исследовании голосовой мимикрии изучались гости Ларри Кинга, давнего и знаменитого ведущего ток-шоу на CNN. Ученые проанализировали низкочастотные голосовые паттерны самого Кинга и его гостей, чтобы проверить, менял ли Кинг голосовые паттерны, чтобы соответствовать гостю, или наоборот. Предыдущие исследования показали, что один из способов подражать друг другу в диалоге – это синхронизировать низкочастотные голосовые паттерны. Но кто к кому подлаживается?

Изучение 25 гостей от Билла Клинтона до Дэна Куэйла (вице-президента США в 1989–1993 годах) показало, что, как и ожидалось, когда Ларри интервьюировал кого-то очень престижного, он менял свои голосовые частоты, чтобы соответствовать частотам гостя. Но если на интервью приходил человек, чей статус воспринимался как более низкий, чем у самого Ларри, именно гость бессознательно и машинально менял голос, чтобы подстроиться к частоте Ларри. Особенно сильно Ларри подстраивался под Джорджа Буша, действующего президента США, а также под Элизабет Тейлор, Росса Перо, Майка Уоллеса и кандидата в президенты Билла Клинтона. А Дэн Куэйл, Роберт Страусс и Спайк Ли подстраивались под Ларри. Иногда собеседники и вовсе не подстраивались друг под друга, например, когда Ларри интервьюировал молодого Ала Гора. Возможно, эти разговоры давались трудно именно потому, что каждый из собеседников считал, будто обладает статусом выше визави, поэтому никто не желал уступать16.

Чтобы выбрать, у кого учиться, можно, в частности, обратить внимание, на кого другие смотрят, кого слушают и кому подражают, поскольку в нашем сложном мире это может подтолкнуть в нужном направлении, в сторону моделей, у которых есть чему учиться. По крайней мере, так было на протяжении большей части эволюционной истории человечества. Однако в наши дни эта психологическая особенность привела к тому, что можно быть знаменитым просто тем, что ты знаменит, – так называемый эффект Пэрис Хилтон17. Природа наших СМИ такова, что многие волей-неволей обращают внимание на всякого, о ком сообщают в популярных новостях. Стоит один раз попасть в СМИ – случайно или по расчету, – и это создает новый ориентир для внимания публики, так что в результате новоявленную знаменитость могут начать воспринимать как модель, достойную подражания. Так получается, потому что мы видим, как окружающие постоянно наблюдают за некоторыми знаменитостями, слышим, как они говорят об этих знаменитостях, поскольку такие люди оказываются в фокусе внимания всех, кто смотрит одни и те же СМИ. Эти ориентиры вынуждают нас с нашей психологией престижа делать бессознательный вывод, что эти люди достойны подражания, уважения и восхищения. Такой автоматический вывод способствует и усилению мимикрии и копирования в этой группе, поскольку поклонники ищут физической или хотя бы социальной близости к своему кумиру. Все это может породить петлю обратной связи, поскольку СМИ продолжают освещать жизнь тех, о ком зрители хотят узнать больше, и так рождается знаменитость – словно бы из ниоткуда. Процесс запустился, потому что первое появление будущей звезды в новостях заставило некоторых зрителей ошибочно заключить, что окружающие обращают особое внимание на этого человека. Подобные самоподдерживающиеся и самоусиливающиеся процессы описывает и Дункан Уоттс – он объясняет ими популярность некоторых картин, в частности “Джоконды”, и песен из верхних строчек хит-парадов18.

Демонстрация статуса и эмоции

Перейти на страницу:

Все книги серии Книжные проекты Дмитрия Зимина

Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?
Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?

В течение большей части прошедшего столетия наука была чрезмерно осторожна и скептична в отношении интеллекта животных. Исследователи поведения животных либо не задумывались об их интеллекте, либо отвергали само это понятие. Большинство обходило эту тему стороной. Но времена меняются. Не проходит и недели, как появляются новые сообщения о сложности познавательных процессов у животных, часто сопровождающиеся видеоматериалами в Интернете в качестве подтверждения.Какие способы коммуникации практикуют животные и есть ли у них подобие речи? Могут ли животные узнавать себя в зеркале? Свойственны ли животным дружба и душевная привязанность? Ведут ли они войны и мирные переговоры? В книге читатели узнают ответы на эти вопросы, а также, например, что крысы могут сожалеть о принятых ими решениях, воро́ны изготавливают инструменты, осьминоги узнают человеческие лица, а специальные нейроны позволяют обезьянам учиться на ошибках друг друга. Ученые открыто говорят о культуре животных, их способности к сопереживанию и дружбе. Запретных тем больше не существует, в том числе и в области разума, который раньше считался исключительной принадлежностью человека.Автор рассказывает об истории этологии, о жестоких спорах с бихевиористами, а главное — об огромной экспериментальной работе и наблюдениях за естественным поведением животных. Анализируя пути становления мыслительных процессов в ходе эволюционной истории различных видов, Франс де Вааль убедительно показывает, что человек в этом ряду — лишь одно из многих мыслящих существ.* * *Эта книга издана в рамках программы «Книжные проекты Дмитрия Зимина» и продолжает серию «Библиотека фонда «Династия». Дмитрий Борисович Зимин — основатель компании «Вымпелком» (Beeline), фонда некоммерческих программ «Династия» и фонда «Московское время».Программа «Книжные проекты Дмитрия Зимина» объединяет три проекта, хорошо знакомые читательской аудитории: издание научно-популярных переводных книг «Библиотека фонда «Династия», издательское направление фонда «Московское время» и премию в области русскоязычной научно-популярной литературы «Просветитель».

Франс де Вааль

Биология, биофизика, биохимия / Педагогика / Образование и наука
Скептик. Рациональный взгляд на мир
Скептик. Рациональный взгляд на мир

Идея писать о науке для широкой публики возникла у Шермера после прочтения статей эволюционного биолога и палеонтолога Стивена Гулда, который считал, что «захватывающая действительность природы не должна исключаться из сферы литературных усилий».В книге 75 увлекательных и остроумных статей, из которых читатель узнает о проницательности Дарвина, о том, чем голые факты отличаются от научных, о том, почему высадка американцев на Луну все-таки состоялась, отчего умные люди верят в глупости и даже образование их не спасает, и почему вода из-под крана ничуть не хуже той, что в бутылках.Наука, скептицизм, инопланетяне и НЛО, альтернативная медицина, человеческая природа и эволюция – это далеко не весь перечень тем, о которых написал главный американский скептик. Майкл Шермер призывает читателя сохранять рациональный взгляд на мир, учит анализировать факты и скептически относиться ко всему, что кажется очевидным.

Майкл Брант Шермер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов
Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов

Эта книга — воспоминания о более чем двадцати годах знакомства известного приматолога Роберта Сапольски с Восточной Африкой. Будучи совсем еще молодым ученым, автор впервые приехал в заповедник в Кении с намерением проверить на диких павианах свои догадки о природе стресса у людей, что не удивительно, учитывая, насколько похожи приматы на людей в своих биологических и психологических реакциях. Собственно, и себя самого Сапольски не отделяет от своих подопечных — подопытных животных, что очевидно уже из названия книги. И это придает повествованию особое обаяние и мощь. Вместе с автором, давшим своим любимцам библейские имена, мы узнаем об их жизни, страданиях, любви, соперничестве, борьбе за власть, болезнях и смерти. Не менее яркие персонажи книги — местные жители: фермеры, егеря, мелкие начальники и простые работяги. За два десятилетия в Африке Сапольски переживает и собственные опасные приключения, и трагедии друзей, и смены политических режимов — и пишет об этом так, что чувствуешь себя почти участником событий.

Роберт Сапольски

Биографии и Мемуары / Научная литература / Прочая научная литература / Образование и наука

Похожие книги

История математики. От счетных палочек до бессчетных вселенных
История математики. От счетных палочек до бессчетных вселенных

Эта книга, по словам самого автора, — «путешествие во времени от вавилонских "шестидесятников" до фракталов и размытой логики». Таких «от… и до…» в «Истории математики» много. От загадочных счетных палочек первобытных людей до первого «калькулятора» — абака. От древневавилонской системы счисления до первых практических карт. От древнегреческих астрономов до живописцев Средневековья. От иллюстрированных средневековых трактатов до «математического» сюрреализма двадцатого века…Но книга рассказывает не только об истории науки. Читатель узнает немало интересного о взлетах и падениях древних цивилизаций, о современной астрономии, об искусстве шифрования и уловках взломщиков кодов, о военной стратегии, навигации и, конечно же, о современном искусстве, непременно включающем в себя компьютерную графику и непостижимые фрактальные узоры.

Ричард Манкевич

Математика / Научпоп / Образование и наука / Документальное / Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука
Как изменить мир к лучшему
Как изменить мир к лучшему

Альберт Эйнштейн – самый известный ученый XX века, физик-теоретик, создатель теории относительности, лауреат Нобелевской премии по физике – был еще и крупнейшим общественным деятелем, писателем, автором около 150 книг и статей в области истории, философии, политики и т.д.В книгу, представленную вашему вниманию, вошли наиболее значительные публицистические произведения А. Эйнштейна. С присущей ему гениальностью автор подвергает глубокому анализу политико-социальную систему Запада, отмечая как ее достоинства, так и недостатки. Эйнштейн дает свое видение будущего мировой цивилизации и предлагает способы ее изменения к лучшему.

Альберт Эйнштейн

Публицистика / Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Политика / Образование и наука / Документальное