Секрет под перьями

– Да, и советую поторопиться, –  бросил ей вслед Маркиз, выходя из кустов. –  А то ваши уголовные друзья скоро очухаются и начнут искать виноватого. А поскольку Прохор Петрович под шумок уже улизнул, то, боюсь, они именно вас назначат крайней… Кстати, я советую и всем остальным покинуть поле боя, потому что побитые уголовники –  противники достаточно опасные. Так что садитесь в машину, а все разговоры можно продолжить по пути…

– А это вообще кто такой? –  удивленно спросила Александра, разглядывая «десантника».

– Мой друг, –  лаконично представил его Сергей.

– Знаю я, как ты умеешь выбирать друзей!.. –  проворчала Александра, направляясь тем не менее к машине.

– Уважаю женщин, которые умеют за себя постоять! –  подключилась к разговору Лола, присоединяясь к компании. –  Слушай, как-нибудь на досуге не покажешь пару приемчиков?

– Одно обидно, –  вздохнул Сергей, устраиваясь на сиденье рядом с Александрой, –  настоящая марка все-таки пропала…

– С чего вы взяли? –  спросил Маркиз, обернувшись.

– Ну как же… ведь ее унесла та элегантная дама в льняном костюме…

– Римма Борисовна! –  вздохнула Лола, вспомнив, как ошиблась в этой женщине.

– Что еще за элегантная Прима Борисовна? –  насторожилась Александра, исподлобья взглянув на Сергея. –  И костюм успел разглядеть…

– Да не волнуйтесь вы! –  вмешался в разговор Маркиз. –  Неужели вы думаете, что я упустил бы такую ценную марку? Вот она! –  и он гордым жестом достал из нагрудного кармана маленький бумажный прямоугольник. –  Я нашел и подменил ее раньше, как только узнал, что Прохор Петрович интересуется этой машиной…

– Ну-ка, ну-ка! –  Лола заинтересованно потянулась к марке, взяла ее двумя пальцами и поднесла к свету. –  А ты уверен, Ленечка, что это именно та марка? Почему же она не розовая, а желтенькая? И почему на ней надпись «Пятьдесят лет пионерской организации»?

– Где? –  всполошился Маркиз. –  Быть не может! Лолка, что еще за фокусы?

– А что я –  зря столько лет с тобой общаюсь? –  Лола рассмеялась и ловким жестом вынула из-за Лениного уха вторую марку –  на этот раз блекло-оранжевого цвета. –  Успокойся, вот он, твой «Розовый Маврикий»!

– Ничего не понимаю, –  Сергей уставился на марку. –  Сколько же их всего?

– Честно говоря, я уже и сам в них немножко запутался, –  признался Маркиз. –  Но эта –  самая настоящая, можете не сомневаться. Так что перед нами стоит еще одна задача –  возвратить ее законному владельцу. Причем желательно без скандала.

В старинном особняке князей Беломорско-Балтийских происходила торжественная церемония открытия международной филателистической выставки. В недавно отреставрированных залах особняка толпились многочисленные представители прессы, среди которых затерялись рядовые посетители и представители городского клуба филателистов. Отдельно от них с загадочным видом стоял Станислав Полуянов. Обычно он не посещал мероприятия, где мог столкнуться с бывшими коллегами по клубу, но сегодня сделал исключение из правил: он не мог пропустить такое важное событие, кроме того, ждал грандиозного скандала.

По залу с озабоченным видом прохаживались представители охранной структуры, отвечавшие за безопасность акции.

Интерес прессы и особые меры безопасности объяснялись двумя причинами. Во-первых, в газеты просочилась информация о том, что на время экспозиции одна из выставленных марок застрахована на рекордную сумму. Кто-то называл пять миллионов долларов, кто-то десять, но сумма в любом случае была значительная.

И второй, хотя на самом деле главной, причиной было то, что открытие выставки собирался почтить своим посещением наследный принц Гримландии Фердинанд Август.

Большинство читателей, да и журналистов, впервые услышали об этой маленькой европейской стране всего несколько дней назад, но тем не менее интерес к выставке был обеспечен.

Начальник охраны подозвал к себе одного из подчиненных и вполголоса спросил:

– Почему пустили в зал собаку?

Действительно, на одном из самых почетных мест, всего в нескольких шагах от витрины со знаменитым «Розовым Маврикием», стояла элегантная молодая женщина с крошечным песиком на руках. Питомец был древней мексиканской породы чихуахуа и держался с таким достоинством, как будто в его жилах текла по меньшей мере кровь личных собак императора Мексики.

– Дело в том, что это… –  охранник перешел на шепот. Шеф выслушал его доклад, с сомнением взглянул на даму с собачкой, но отошел в другой конец зала.

По залу пробежал шепот, как утренний ветерок по кустам. Журналисты оживились, приготовили камеры и диктофоны и дружно уставились на входную дверь.

Дверь распахнулась, и в выставочный зал вошли три человека.

В центре этой группы шел, гордо расправив плечи и высоко задрав подбородок, низенький полный мужчина лет пятидесяти в удивительном мундире, расшитом золотыми позументами и увешанном самыми разнообразными орденами, как новогодняя елка игрушками. В нем нетрудно было узнать гримландского принца, чьи фотографии в последние дни не сходили со страниц городских и центральных газет.