Секрет Полишинеля

Лежащая на коврике перед кроватью Мартин выглядит куда менее больной и красивой, чем пять минут назад. Ее глаза добры, как у льва, чей хвост попал в кофейную мельницу.

Медсестра, выбежавшая из палаты, возвращается в сопровождении двух крепких санитаров. Поскольку переносчики человеческого мяса собираются наброситься на меня, я показываю им мою пушку.

– Стоять! Я полицейский и арестовываю эту девицу. Ведите себя спокойно, ребята.

Мы с ними сразу договариваемся, тем более что поведение Мартин очень красноречиво.

Я галантно помогаю ей подняться. Она садится на кровать.

– А теперь, моя красавица, – говорю я, – начинай колоться... Я все понял!

Я вынимаю из платка пузырек, найденный под ее окном.

– Ты слишком поспешила... Если бы ты бросила его в кусты, а не в траву, я бы ничего не нашел...

Она смотрит на меня с интересом, несмотря на явную ярость.

– Это старое, очень сильное рвотное средство, – продолжаю я. – Ты проглотила его сама... Смотри, на горлышке еще осталась твоя губная помада. Это и открыло мне глаза... Ты была единственной женщиной в доме, так что я не мог ошибиться!

Она неприятно улыбается.

– Хм! Какой умный полицейский. Ну и что это доказывает?

Я влепляю ей пощечину. Мне уже давно этого хотелось, а такие желания сдерживать вредно...

– Не упрямься, девочка... – И ваш гениальный Сан-Антонио продолжает свой рассказ: – Когда ты увидела, что дом занят полицией, то поняла, что они прочешут его снизу доверху... Тогда ты решила спрятать свой микрофильм, так?

Я подбрасываю на ладони рулончик серебряной бумаги.

– Это ведь микропленка... У тебя есть миниатюрный фотоаппарат... Какая-то замаскированная штуковина, которую я обязательно найду, потому что теперь знаю, что искать... Может, он спрятан в брошке, может...

Она поднимает руку.

– Это всего-навсего часы, месье легаш...

– Отлично, малышка, это избавит меня от поисков. Итак, ты сфотографировала работы профессора и хотела вывезти пленку. Но, покидая поместье обычным путем, ты привлекла бы внимание господ легавых, так? Тогда ты изобразила отравленную, и легавые сами вывезли тебя... Они даже не подумали обыскать тебя, моя красавица, потому что ты выглядела несчастной жертвой – Она снова улыбается.

– Совершенно верно...

– Видишь ли, – говорю, – когда я обнаружил в потолке линзу...

Она вздрагивает.

– Ну да, я ее нашел! И с этого момента строил тысячу предположений, но в каждом что-то меня не устраивало. Для того чтобы фотографировать работы старика, говорил я себе, надо постоянно находиться у окошка, а никто в доме, даже ты, не мог забаррикадироваться в сортире на целый день! Я понял все только сегодня вечером.

У нее вздрагивают веки.

– Да, моя прекрасная возлюбленная, я понял это сегодня... – И я перехожу к моей главной находке. – Тибоден помешан на секретности, о чем сто раз сам говорил мне... Одержимый осторожностью... Он так боялся, что его изобретение сопрут, что не только прятал свои бумаги в потайной сейф, но и делал все записи симпатическими чернилами!

Эту работу он делал по вечерам, когда все спали; по крайней мере, Тибоден думал, что все спят. Но ты, жившая в этом доме и следившая за каждым его шагом, занимала позицию у дырки в полу и фотографировала заметки, которые он раскладывал на столе, чтобы переписать их. Ты могла не торопиться, дорогая.

Она вздыхает.

– Я не думала, что вы такой сильный, комиссар.

– Ты с самого первого дня знала, кто я, потому что подсматривала в дырку за тем, как Тибоден и я обходили лабораторию, верно?

– Да.

– Трюк с голубями был великолепен... Ты без труда обнаружила подмену. Ночью мы совершили серьезную ошибку, не заметив разницы в цвете лапок. Ты увидела в этом возможность подтолкнуть нас к крайним действиям...

Я сажусь на кровать.

– Скажи, ты догадывалась, что мы решим ликвидировать профессора?

– Естественно...

– Действуя так, ты не дала ему закончить его работы... Она едва заметно улыбается. Я встряхиваю ее.

– Он их уже закончил?

– Да, – отвечает она. – Неделю назад...

– Однако...

Ее странная улыбка становится шире.

– Он вел переговоры о продаже своего изобретения одной иностранной державе...

– Врешь! – ору я.

– Нет. Вы знаете, что оба его сына погибли во время войны... Но вам неизвестно, что они погибли при американской бомбардировке... Из-за этого профессор питал глубокую ненависть к американцам. С годами это стало у него навязчивой идеей. Он знал, что в силу существующих союзов Франция передаст свое изобретение США. Он этого не хотел и предпочитал отдать его другим...

Проблема вдруг меняет аспект.

– Ты хочешь сказать, что работаешь на Запад? Она улыбается.

– Я работаю на организацию, которая продает свои услуги тем, кто больше заплатит.

– А!.. Понятно...

Ее откровение о предательстве профессора меня оглушило.

– Ты уверена в том, что сказала о Тибодене? Что он хотел продать свое изобретение русским?

– Да. Я подслушала его телефонный разговор с советским посольством... Он позвонил им в день вашего приезда и попросил отменить какую-то встречу...

Какое-то время я сижу, ни о чем не думая... Вы знаете, после периодов нервного напряжения бывают такие моменты пустоты.