Секрет политшинели

– Вот именно, дорогой! – разъяснил Николай Максимилианович. – Я и хочу сказать, что вы лучше всех в нашей дивизии произносите все сто процентов известных вам немецких слов. Даже лучше меня и переводчика Гольдберга! Ваше украинское «гэ» и немецкое «аш» абсолютно идентичны по звучанию. Вот почему, – закончил свою краткую лекцию Гамильтон, – ваше «H"ande hoch» прозвучит для любого немца весьма убедительно.

Тогда, перед первым походом в тыл врага, Охрименко был недоволен тем, что у него обнаружилось немецкое произношение. Теперь, желая во что бы то ни стало во второй раз пойти за «языком», он сам напомнил о своем преимуществе. Вопрос был решен. Оставалось подобрать ему напарника вместо Тимохина.

Капитан Зуев назвал несколько фамилий бойцов и сержантов. Однако Папа Шнитов по различным поводам отвел всех без исключения названных командиром роты. Наконец капитан Зуев потерял терпение.

– Называй тогда сам, если тебе мои предложения не нравятся! – проворчал он в ответ на очередной отвод.

– И назову… Щукин.

– Какой это Щукин?

Капитан Зуев привык к тому, что от Папы Шнитова можно услышать порой неожиданные предложения, но тем не менее не допустил мысли, что он имеет в виду баптиста.

– Тот самый, – отвечал Папа Шнитов, как всегда приветливо и простодушно улыбаясь. – Который баптист.

– Нонсенс! – испуганно произнес Гамильтон.

– Нет, не нонсенс! – убежденно возразил капитан Зуев. Он инстинктивно понимал, что это интеллигентское словечко не может выразить всю меру его возмущенного недоумения. – Это… Это… – задохнулся командир роты, не находя в своем арсенале нужного определения.

– Это как раз то, что нужно, – сказал Папа Шнитов. – От выполнения этого задания он не открутится.

– С точки зрения перевоспитания баптиста эта мысль интересная, – согласился Гамильтон. Но будет ли от такого разведчика толк для операции?

– Только один, – заметил капитан Зуев. – Баптист перейдет к немцам и выдаст им своего напарника.

– Не перейдет, – возразил Папа Шнитов. – Он человек убежденный. И уж если пойдет в разведку, изменником и предателем не станет.

Папе Шнитову стоило немалого труда уговорить командира роты и начальника разведки разрешить ему провести задуманный эксперимент. Капитан Зуев согласился на него исключительно в надежде, что баптист и на этот раз откажется от выполнения боевого задания.

– Значит, договоримся так, – сказал он. – Если баптист пойдет на операцию, за все последствия отвечаешь ты, Папа Шнитов. А если откажется – тут уж я его без промедления в трибунал! И чтобы я тогда слова от тебя в его защиту не слыхал!

О принятом решении до поры до времени никому не было сказано. В случае отказа Щукина идти на задание, вместе с Охрименко должен был отправиться командир отделения Самсонов.

В назначенный день и час все было вновь приведено в боевую готовность. В «секреты» ушли снайперы. Пулеметчики проверили свои «станкачи». За час до выхода разведки Папа Шнитов явился в землянку первого взвода, где находился Щукин. В присутствии нескольких бойцов, отдыхавших после наряда, он объявил Щукину приказ сопровождать Охрименко в походе за «языком».

Щукин опешил. Не менее его были поражены слышавшие слова Папы Шнитова солдаты.

– Как же это? – пролепетал Щукин. – Я же не могу стрелять… И оружия в руки не возьму. Нельзя мне…

– Стрелять, может быть, и не понадобится. А нужно будет, без тебя обойдемся. Стрелять у нас есть кому, – отпарировал Папа Шнитов. И он объяснил удивленным слушателям суть задания Щукину.

– Прошлый раз, – сказал он, – Охрименко приволок фашиста, но мертвого. Задушил по неосторожности медвежьими своими лапами. Вот и надо на этот раз проследить, чтобы такого больше не случилось. Обеспечить, иначе говоря, выполнение заповеди «Не убий!». А кто из всей роты лучше тебя, Щукин, может провести в жизнь эту заповедь?! Никто! Разве не так, а?

Щукин не отвечал. Он стоял, опустив голову, нервно теребя руками подол гимнастерки. В землянке раздался хохот. Посыпались возгласы:

– Во, поручение! «Не убий фашиста!».

– Дает наш замполит!

– Чем крыть будешь, Щукин?!

– Чего молчишь? Отвечай!

После этих слов в землянке воцарилась тишина ожидания. Щукин молчал.

– Повтори приказ, – сказал командир отделения Самсонов.

Стало еще тише. Не поднимая головы, Щукин произнес:

– Приказано обеспечить выполнение заповеди «Не убий!».

– Вот и выполняйте, боец Щукин, – сказал Папа Шнитов.

Привычная для всех улыбка вновь появилась на его лице.

– Маскхалат получите у старшины роты. В двадцать три ноль-ноль надо быть у командира роты для получения инструкций.

– Слушаюсь, – тихо ответил Щукин и вышел из землянки. Разговор с Охрименко, которого Папа Шнитов нашел возле полевой кухни, был не легче, чем разговор со Щукиным.

– На кой хрин мени оцей бабтиск? – Охрименко только так произносил это малознакомое слово. – Вин же все дило загубыть! Де це вы бачылы, шоб солдат-разведчик йшов в бойовый пошук без зброи? Да я краще одын пиду за фрицом! Не треба мени вашого бабтиска!