Секрет потерянной туфельки

— Чем ты сейчас занимаешься, Мак? — спросила Берта, придав лицу озабоченное выражение.

— Отделом очистки нефти, — услышал Мак свой натянутый голос. Вот дурак-то. Влюбившийся дурак.

— Это, должно быть, интересно, — решила поддержать беседу Элла.

— Не особенно.

Элла удивленно вскинула брови.

— Когда я пришла в дом, он был еще карапузом, — громко сообщила Берта, к неудовольствию Мака.

Глупо, что и говорить, но почему-то ему не хотелось, чтобы Элла попыталась представить его себе карапузом.

— А это, Мак, — продолжала Берта, — Элла Макклоски, наш новый кондитер. Я правильно назвала твою фамилию?

Элла кивнула.

— Твоя семья живет где-то в этом районе?

Глаза молодой женщины на миг затуманились. Элла покачала головой.

— У меня, собственно, никакой семьи нет.

— Нет семьи? — удивился Мак. Он и представить себе не мог, как это можно жить без огромного количества родственников.

Элла ответила не сразу. Она никак не могла решить, стоит ли довериться этому незнакомому человеку.

— По сути дела, семьи у меня нет. Есть несколько родственников со стороны мачехи, но я их давным-давно не видела.

Сердце Мака снова бешено заколотилось. Элла не замужем! Нет семьи — нет мужа. Какая удача для него — ведь он, ясно как божий день, готов без памяти в нее влюбиться.

Еще никогда ни одна женщина не производила на него с самой первой минуты знакомства такого сильного впечатления. Было в ней нечто такое, что резко отличало ее от молодых женщин его круга.

Одежда была в данном случае ни при чем — выданное ей платье для работы на кухне элегантностью не превосходило мешок для картошки. Да и скромная прическа вовсе не говорила о том, что девушка не умеет красиво укладывать волосы. Однако впечатление Элла производила самое благоприятное. Большое терпение, спокойный характер, чувство юмора — с такой девушкой удивительно приятно находиться рядом.

Судя по ее манере держаться, решил он, человек она гордый, но не заносчивый, мягкий, но не лишенный внутренней силы, ласковый и при этом решительный.

Мак провел рукой по лицу. Боже правый, он впадает в сентиментальность. Ну откуда он может это знать после нескольких минут, проведенных в ее обществе!

Знать, разумеется, он не может.

Но догадывается. Что-то подсказывает ему: она именно такая. Он продолжал внимательно смотреть на Эллу, и сердце его сжималось от чувства, которому он не мог подобрать название. В горле у Мака снова пересохло, ему пришлось откашляться.

— Да что с тобой, мальчик, уж не захворал ли ненароком? — встревожилась Берта, беря из его рук пустой стакан и ставя в раковину. Для нее Мак явно оставался все тем же малюткой, который много лет тому назад в разгар жаркого лета сбрасывал с себя пеленки и тянулся ручонками к лимонадной бутылке с яркой этикеткой. Она несколько раз похлопала его между лопатками, помогая обрести дар речи.

— Если не будешь так сильно бить меня, я скорее приду в себя, — отшутился Мак и потрепал Бертину румяную щеку.

— Делать мне больше нечего, как только бить тебя, — добродушно отозвалась Берта. — Надо присмотреть за угощением, у папочки твоего вечером, сам знаешь, гости. А каким ветром тебя занесло на кухню?

— Задержался сегодня на работе и пропустил ленч, — объяснил Мак, робко поглядывая в сторону Эллы. — А сидеть вечером с папиными гостями в столовой нет ни малейшего желания.

— Элла! — распорядилась Берта. — Дай этому парню чего-нибудь пожевать, да и сама пообедай. После поможешь мне с угощением для вечеринки.

Отдав распоряжения, Берта, покачивая пышным бюстом, пересекла кухню и открыла дверцу духовки плиты, затем заглянула в ее необъятное чрево и потыкала вилкой в кусок отменной свинины, приготовляемой для званого ужина.

— Вам совсем не обязательно беспокоиться обо мне, — тихо пробормотал Мак, чтобы Берта его не услышала. Приходя в конце каждой недели, Берта считала кухню своим безраздельным владением, где, наподобие строевого сержанта, могла отдавать любые приказания, не встречая ни малейшего сопротивления.

— Да я ничего не имею против, — запротестовала Элла. — Это входит в мои обязанности.

И она взглянула на него с таким безмятежным спокойствием, что в горле у Мака снова встал комок. Да что же это такое, в конце концов, с ним происходит? — поразился Мак прямо-таки магическому воздействию, которое оказывала на него Элла. Испытывает ли она то же, что и он? — подумал он, заметив неподдельный интерес в ее взгляде. По-видимому, нет, иначе вряд ли бы ей удалось сохранять столь собранный вид. Их взгляды встретились, и Мак замер.

Скорее всего, она просто считает его глупцом.

— Значит, сегодня ваш первый день у нас, — сумел он в конце концов выдохнуть и тут же обругал себя — ничего, мол, умнее не придумал, сказал то, что и без того ясно.

— Да. — Элла откинула со лба белокурый локон. — Мой первый день.