Секрет потрепанного баула

Петька задумался. «На фиг ему номер квартиры? Обокрасть ее хочет? Он что, совсем дурной, не понимает, что все подозрения сразу на него падут? И тем более мне известен номер его мобильника и адрес его дружка-сообщника. Нет, это он, наверное, сообразить в состоянии. А может, он хочет наведаться к родственникам Капитолины сам и предложить им хорошие бабки за фарфоровые кольца. Ну и ради бога! Пусть хоть до второго пришествия ищет в доме на Комсомольском проспекте Капитолину Андреевну Иванову. Даже если случайно окажется, что там живет какая-нибудь полная тезка выдуманной Капитолины, все равно мужик ни фига не найдет. Но он скумекает, что мы его водим за нос, а у него есть-таки мой телефон, и найти меня будет несложно, и еще он поймет, что я не Кошкин, а Квитко, и тогда… Что тогда? Не угрохает же он меня? Нет, он не похож на мокрушника. Но действует топорно. И все-таки раньше времени не надо бы ему ничего лишнего знать. Так как же быть? Надо немедленно поехать к тому дому на Комсомольском и посмотреть, правильно ли я все просчитал. А заодно…» У Петьки вдруг мелькнула одна мысль, показавшаяся ему вполне здравой и даже вдохновляющей… Он, никому ничего не сказав, мгновенно выскочил из квартиры и бросился к метро.

Он, наверное, минут сорок болтался возле дома на Комсомольском проспекте, и уже червь сомнения закрался в его смятенную душу. «Почему я решил, что он приедет именно сейчас? Дурак я просто. Влюбленный дурак. Просто хочу хоть чем-то заглушить эту противную тоску… Вообще мерзкое, надо заметить, состояние, когда ты влюблен, а она влюблена в другого. Ничего нового в этом открытии нет. И я впадаю в самую банальную ревность. Но нет, это не по мне! Я и банальность? Никогда! – утешал себя Петька и вдруг увидел знакомую машину. – Ага, значит, я правильно все просчитал», – возликовал он.

Михаил Семенович вылез из машины и огляделся. Петька решил сперва издали за ним понаблюдать. Возле подъезда на лавочке никого не было. Да и лавочки, можно сказать, тоже не было, одни обломки. Но неподалеку на складном стульчике сидела пожилая женщина с коляской, такой здоровенной, что там явно помещались двое младенцев. Михаил Семенович направился туда. Петька за кустами тоже подобрался поближе.

– Прошу прощения, – начал Михаил Семенович.

Женщина оторвала взгляд от книги в яркой обложке, и Петька успел заметить, что она читает очередной роман Вероники Леопольдовны.

– Прошу прощения, – повторил Михаил Семенович, – вы случайно не знаете, где живут Ивановы?

– Ивановы? Интересно, где они только не живут, Ивановы, по-моему, везде! Я, например, тоже Иванова.

– Подумать только! – рассмеялся Михаил Семенович. – Тогда вы наверняка поможете мне отыскать мою знакомую.

– И кто же ваша знакомая?

– Иванова Капитолина Андреевна.

– Капитолина Андреевна? Нет, таких не знаю.

– У нее еще большая семья, двое взрослых внуков, мальчик и девочка…

– Да нет, не припоминаю. А вы адрес-то знаете?

– В том-то и беда, знаю только дом, а квартиру забыл.

– А вы пойдите в ДЭЗ или как он там теперь называется, РЭУ, кажется…

– О, превосходная мысль, а где тут у вас это самое РЭУ?

– Вон там, в четвертом подъезде. Конечно, я не знаю, есть ли там кто-нибудь сейчас.

– Все равно, спасибо большое.

Михаил Семенович вежливо поклонился женщине и направился к четвертому подъезду. Однако Петька, едва услыхав про РЭУ, кинулся туда и успел убедиться, что там все закрыто, неприемные часы. Вздохнув с облегчением, он выскочил во двор и едва не столкнулся с Михаилом Семеновичем. Но обнаруживать себя было еще рановато. К тому же Семеныч решит, что Ивановы живут именно в четвертом подъезде. Он дождался, когда разочарованный Семеныч отошел от подъезда, и воскликнул:

– Михал Семеныч? Вот так встреча!

– О, Петя! Ты что тут делаешь?

– Да у меня тут знакомые живут…

– Ивановы?

– Ну да, я с Катькой Ивановой дружу. Это внучка Капитолины.

Михаил Семенович смотрел на Петьку с недоверием. Что-то ему не нравилось.

– Уж не следишь ли ты за мной, Петя?

– Я? Слежу? Михал Семеныч, как вы себе это представляете, вы на тачке, а я за вами пешедралом? Много я выслежу таким макаром? И потом, с какой радости мне за вами следить? Произнося все это, Петька еще не знал, как быть дальше, осуществить своё давешнее намерение или стоит подождать? Но его уже несло. – Знаете, Михаил Семенович, я не люблю, когда меня подозревают черт знает в чем, и сам тоже не люблю мучиться подозрениями…

– Ты это о чем?

– Давайте поговорим начистоту.

– Начистоту? Изволь. Только не тут же нам разговаривать, как ты выражаешься, начистоту. Давай хоть в машину пойдем.

– Ну, можно и в машину, хотя жарко, наверное…

– Ничего, мы дверцы откроем.

«Ну, если дверцы будут открыты, я в случае чего запросто слиняю», – подумал Петька и согласился. Они сели в машину и оставили дверцы открытыми.

– Ну, я жду, говори, что ты собирался сказать.

– Михал Семеныч, понимаете, я случайно знаю намного больше, чем вы думаете.

– О чем? О чем ты знаешь больше? – побледнел Михаил Семенович.

– О вас, о Дмитрии Павловиче, например.

– Ах вот как! Ну и что же ты о нас знаешь?

– Никакие вы не антиквары!