Секрет старой фермы

Мама открыла заднюю дверь. На крыльце стояли две большие и одна маленькая стеклянные бутылки. Они были пусты. И что теперь? Если мы куда-то и продвинулись, то это совсем не заметно. Мама закрыла дверь.

– Может, у коров выходной, – проговорила она.

Берта засмеялась. Видимо, это опять была шутка такая. Мама тоже рассмеялась. Иногда она смеётся над собственными шутками. Мама, когда смеётся, очень красивая. Да, собственно, она вообще очень красивая. У неё изумительные глаза – большие, тёмные и задумчивые. Разумеется, до моих им далеко – надеюсь, вы понимаете. Я рада вам, но не ждите, что я буду всё разжёвывать.

– Вообще-то у него всего одна корова, – сказала Берта. – И выходных у неё не бывает.

– У мистера Дуна всего одна корова?

– Зато она Эмсворт.

– Эмсворт? – переспросила мама. – Это такая порода? Никогда не слышала.

Кухарка покачала головой.

– Нет, не порода. Она пра-пра-пра-пра… не знаю, сколько «пра» нужно там вставить… одна из праправнучек Леди Эмсворт, самой знаменитой коровы, когда-либо жившей в наших Зелёных горах. Её зовут Сладкая Леди Эм – такое уж у неё молоко сладкое.

Покосившись на меня, Берта добавила:

– …и сливки.

Да, мои сливки. Спасибо за напоминание. Где мои сливки? Что с ними сделала эта Сладкая Леди Эм? У меня очень небольшой опыт общения с коровами. Честно говоря, я с ними всего один раз контактировала, и это нельзя назвать приятным общением.

Случилось это в те времена, когда я бывала на улице чаще, чем теперь. Они закончились после нашего визита к одной старушке из организации со странным названием типа «Общество защиты птиц». Защищать птиц? На мой взгляд, это бессмыслица. Птицы и сами прекрасно себя защищают – например, стремительно вспархивая и взмывая в небо. Нужно быть ещё быстрее, чтобы поймать кого-то из них. И я с гордостью могу заявить, что мне не раз удава- лось…

Но вернёмся к тому случаю с коровой. Я выслеживала мышь, обнюхивая её след, шедший через крошечную дыру в стене хлева невдалеке от речки Блэкберри Крик, которую я никогда не пересекала. Речки отвратительно мокрые. Маленькие отверстия для меня не проблема. Я буквально просочилась внутрь хлева, где впервые увидела саму мышку – мою толстенькую маленькую подружку, копошившуюся в соломе на полу. Судя по всему, мы оказались в стойле, где, кроме нас, была ещё рыжая корова, занятая пережёвыванием чего-то вонючего. Она всё жевала, жевала и не проглатывала. Но это не моя проблема. У меня проблем не было. Жирная мышка – задача несложная. Необязательно даже быть лучшим в мире охотником. Хотя я-то как раз лучшая.

Я сделала бросок. Какое же это наслаждение! Выражение ужаса на мышиной мордочке не сопровождается ни единым писком, и в то же время она сохраняет абсолютное благодушие – одна из нас толкает другую от лапы к лапе, а другая шныряет между ними. Никакого членовредительства, никакой боли. Ни намёка на то, чем всё закончится – и это делает игру ещё занимательней! Мы с подружкой-мышью так увлеклись, что не следили за коровой, а она тем временем, видимо, сменила положение, потому что внезапно я ощутила, что мой хвост жутко отяжелел. Я попыталась вырваться, но безуспешно. Это был кошмар. Мышь тем временем быстро взглянула на меня, затем бросилась в сторону и скрылась из вида так, будто кто-то позволил ей самой решать, когда нам пора закончить эту игру. От такого с ума можно сойти! И ещё больше сводило с ума тяжёлое копыто. Я развернулась и решительно впилась в него зубами. Кстати, мне, наверное, давно нужно было предупредить: зубы у меня острые, как иголки. Корова слегка наклонила голову и посмотрела на меня, продолжая жевать так же отвратительно. Ничто не свидетельствовало, например, о боли, причинённой моими острыми зубами.

Я попробовала зашипеть. Шиплю я громко и резко – так, что сама иногда пугаюсь. Но она продолжала жевать как ни в чём не бывало. Жвачка? Это же так называется? Думаю, да. Следующий момент был самым гадким: корова сплюнула эту жвачку прямо на меня! На мою нежную блестящую шёрстку! Я понимаю, каким сочувствием ко мне вы сейчас преисполнились, и ценю это. Уверена: вам никогда не доводилось слышать ничего более жуткого.

Но вернёмся ко мне. Не знаю почему, но корова медленно подняла голову и перешла на другую сторону стойла. Я опрометью выскочила из хлева и умчалась назад в гостиницу, где взмыла на дедушкины часы и просидела там до тех пор, пока отвратительный запах не выветрился полностью. Это, если я ничего не путаю, заняло несколько дней.

И вот – снова коровы, и снова неприятности. Где мои сливки? Я требую сливки! Слив-ки! Слив-ки!

– У неё что, шерсть дыбом встала? – спросила мама.

– Похоже на то, – кивнула Берта.

– Интересно, что это с ней?

– Что-что? Сливок своих она хочет, что ещё.

– Думаешь?

– Даже не сомневайтесь.

Мама посмотрела на меня:

– До чего же забавное ты существо, а!

– Можно и так сказать, – хмыкнула Берта.

– Да ладно вам! Я же знаю, как вы её любите.

– Хмм, – промычала кухарка. Это она так подтвердила, что любит меня – если вдруг вам не ясно. Мама никогда не ошибается, когда дело касается чего-то важного.