Секрет Ведьмака

Наверху можно было различить бледный прямоугольник светового люка, широко распахнутого, вот почему холодный ветер дул мне в лицо. На краю крыши сидели шесть маленьких птиц, в полном молчании, как будто ожидая чего-то. А под ними… Ох, это было ужасное зрелище!

Пол был усыпан перьями и клочьями птичьих трупиков, забрызган кровью, как если бы лиса забралась в курятник и похозяйничала там: крылья, лапы, головы и сотни, согни перьев… Под напором дующего сквозь люк ветра перья взлетали в воздух и закружились над моей головой.

Потом я увидел кого-то несравненно более крупного и, по правде говоря, не удивился, хотя от этого зрелища меня до костей пробрал озноб. В углу рядом с письменным столом скрючилась дикая ламия — глаза закрыты, веки набрякшие, тяжелые. Тело почему-то казалось меньше, а лицо, напротив, больше, чем когда я в прошлый раз мельком видел ее. И теперь это лицо выглядело не худым, а бледным и обрюзгшим; щеки напоминали два раздутых мешка. Прямо у меня на глазах рот ее слегка приоткрылся, по подбородку потекла струйка крови и закапала на пол. Ламия облизнула губы, открыла глаза и посмотрела на меня с таким выражением, словно имела в своем распоряжении вечность.

Она наелась. Наелась птиц. Открыла световой люк и начала сзывать птиц, заставляя их лететь прямо в свои когтистые лапы. Не в силах противиться колдовству, они подчинялись ей, и она высасывала из них, еще живых, кровь. У них были крылья, но не было воли, чтобы улететь.

А у меня крыльев не было, зато имелись ноги, но они тоже перестали повиноваться мне. От страха я не мог тронуться с места. Ведьма стала надвигаться на меня, очень медленно. Может, отяжелела от выпитой крови, а может, просто чувствовала, что нет нужды торопиться.

Если бы она кинулась на меня быстро, все было бы кончено, я так никогда и не покинул бы чердак. Однако она ползла медленно. Очень медленно. И это ужасное зрелище разрушило чары. Внезапно я почувствовал, что свободен, что снова могу двигаться, причем быстрее, чем когда бы то ни было.

У меня и мысли не мелькнуло о цепи или посохе — ноги все решили сами. Я развернулся и побежал. Позади послышалось трепыхание крыльев: мой побег освободил от действия заклинания и птиц. Охваченный ужасом, с бешено колотящимся сердцем, я несся вниз по ступеням с таким грохотом, что мог бы разбудить и мертвого. Однако это меня не волновало. Я хотел одного — оказаться как можно дальше от ламии. Только это имело значение. Все мое мужество испарилось.

Однако в тени у подножия лестницы меня уже поджидали.

Мэг.

Почему я не свернул на лестницу, ведущую в спальню, через которую проник в дом? Нужно было не мчаться как угорелому, а думать головой. Но я ничего не соображал от страха и упустил возможность сбежать. Дикая ламия слишком сильно насосалась крови, чтобы двигаться быстро. Я успел бы открыть окно, установить доску и переползти по ней на волю. А теперь грохот моих шагов разбудил Мэг.

Она стояла между мной и дверью, а позади, может уже даже на лестнице, меня преследовала дикая ламия. Мэг смотрела на меня, ее красивое лицо расплылось в широкой улыбке. Однако на лестнице хватало света, чтобы разглядеть — это была совсем не дружеская улыбка. Внезапно Мэг наклонилась в мою сторону и громко втянула носом воздух, три раза.

— Помнится, я говорила, что не отдам тебя сестре, — сказала она. — Но теперь все изменилось. Я знаю, что ты сделал. Придется заплатить за это. Кровью!

Я не отвечал, медленно пятясь вверх по лестнице. Заметив, что все еще сжимаю в руке огарок свечи, я сунул его в карман штанов, переложил посох в правую руку, а левой вытащил из кармана куртки серебряную цепь.

Мэг, видимо, увидела или почувствовала цепь, потому что внезапно бросилась на меня, выставив перед собой руки — так, словно собиралась вырвать мне глаза. Я испугался, бросил цепь, не успев хорошенько прицелиться, и, конечно, промахнулся. В смысле, цепь не задела голову Мэг, но, по счастью, скользнула по левому плечу и боку. Ведьма пронзительно завопила от боли и отшатнулась к стене.

Я проскочил мимо нее и обернулся, лишь домчавшись до основания лестницы. Сейчас, по крайней мере, дикая ламия не маячила у меня за спиной. Цепь так и лежала на верхних ступенях, а я остался с одним рябиновым посохом. Рябина, конечно, очень могущественное средство против ведьм, однако Мэг родом не из Графства — вдруг посох не подействует на нее?

Она вновь обрела равновесие и повернулась ко мне.

— Серебро причиняет мне боль, парень. — Ее лицо исказилось от ярости. — Как тебе понравится испытать такую же боль?

Она начала спускаться по лестнице, нарочно проводя рукой по стене так, чтобы в штукатурке оставались глубокие борозды от ее ногтей. Штукатурка была старая, очень твердая. Мэг показывала мне, что может сделать с моей плотью. Она опустилась еще на одну ступеньку, и я приготовил посох, поднял его повыше, собираясь нанести удар по голове и плечам.