Секрет Высоцкого

«Вот теперь он может Гамлета сыграть, он в жизни разбирается!»

Но мне очень повезло. Самая основная роль мирового репертуара сыграна. Чего же теперь делать дальше?!»

30.01.1971

Володи все еще нет, репетирует Филатов, приходит Щербаков[82], и я хожу вокруг.

31.01.1971

Сегодня было заседание местного комитета с бюро комсомола и партбюро – решали вопрос Высоцкого. Я опоздал. Полагал, что, как всегда, заседание состоится в 15, а оно было назначено на 14 часов. Пришел к голосованию. Об увольнении речи, кажется, не было вовсе. Значит, оставили в самый последний-последний раз, с самыми-самыми строгими предупреждениями. Володя сидел в кабинете шефа, воспаленный, немного сумасшедший – остаток вынесенного впечатления из буйного отделения, куда его друзья устроили на трое суток. Володя сказал:

– Если будет второй исполнитель, я репетировать не буду.

Я рассказал ему о своем разговоре с шефом, сказал, что «читка роли Филатовым была в пользу твою, все это выглядело детским лепетом» и т. д., чем, кажется, очень поддержал Володю.

– Если ты будешь репетировать, никто другой не сунется и репетировать не будет. Но для этого ты должен быть в полном здравии и репетировать изо дня в день.

– Марина улетела, и кажется навсегда. Хотя посмотрим, разберемся.

Симптоматична случайность – ни Веньки, ни Славиной, ни Хмельницкого, ни Золотухина на обсуждении не было.

01.02.1971

Репетиция «Гамлета». Володя репетировал.

«Как я в этот раз сорвался, просто не знаю. Никаких причин не было».

Не было причин? Личное – это не причина? Когда держишь в руках такую роль, для артиста, тем более артиста на диете, после пира, плохая репетиция – причина. Как-то он мне сказал:

– Мне ужасно мешает, что я меньше всех. Ты погляди, я на сцене ниже всех. Меня это жутко угнетает.

– Сделай это личное твое мучение физической недостаточностью – душевной гамлетовской мукой. Пусть это помогает тебе в одиночестве твоем, в твоей исключительности: да, вот так, такой Гамлет, и никаких других.

07.02.1971

4-го после «Часа пик»[83] были у Веньки: Володя, я, Полока, ну, и понятно, что Венька был с Алкой. Хорошо посидели. Давали Володе советы, как выстоять перед тем, что шеф иногда несет. А вчера ему шеф впервые сказал: «Правильно работали…»

Как-то Володя звонил шефу домой. Нарвался на мадам:

– Я презираю тебя, этот театр проклятый, Петровича, что они тебя взяли обратно… Я презираю себя за то, что была на вашей этой собачьей свадьбе… Тебе тридцать с лишним, ты взрослый мужик! Зачем тебе все эти свадьбы? Ты бросил детей… Как мы тебя любили, так мы тебя теперь ненавидим. Ты стал плохо играть, плохо репетировать…

– Я искуплю, – вклинил Володя.

– Чего ты искупишь?! Ты стал бездарен, как пробка. – И повесила трубку.

Володя хотел было расстроиться. Потом рассмеялся.

6-го. Мы собираемся в Куйбышев на два выходных дня: Золотухин, Смехов, Васильев, Хмельницкий, Славина. Вчера примкнул к нам Володя. Должны заработать красиво.

11.02.1971

В Куйбышев нас не пустили. Это интересная, особая история, записанная Венькой.[84]

Володя:

– Валерий! Ты гениальный артист. Я это говорю тебе совершенно серьезно. Лучшего Якова они не найдут. Это могут сыграть только два человека – Кеша Смоктуновский и ты.

Мне не нравится, что Володя выпивает. Сегодня в «Каме»: он – коньяк, я – пиво.

– Валера! Мне бывает очень плохо. Веришь мне? Но когда я вспоминаю, что у меня есть Золотухин, я делаюсь счастливым… Просто оттого, что ты где-то есть, что ты живешь… Валерчик, я тебя ужасно люблю…

Какую-то ужасную вещь он мне сказал. Секретарша из органов будто бы видела бумаги, в которых N давал отчет о своих разговорах с Высоцким. Ну, как к этому относиться?! Она обещала украсть лист с его подписью и почерком.

– У него, дескать, требуют отчета о разговорах со мной.

Володю обложили, как поросенка. Володя сказал сегодня:

– Когда я умру, Валерий напишет обо мне книгу…

Я о нем напишу, но разве только я? Я напишу лучше.

12.02.1971

Володя пьяный. Усадил его в такси и просил уехать домой. Принять душ, выспаться, прийти в себя. Что с ним происходит?! Это плохо кончится. Славина советует мне учить Гамлета… Но я не могу переступить.

Звонил Гаранину.

– Как я радовался нашей дружбе, Валера. Что происходит? Как это грустно все.

Долго говорил о Володе, что он испортился по-человечески, что Володя не тот стал, он забыл друзей, у него новый круг знакомств, это не тот круг и т. д. Чувствовалось, что и обо мне он так же думает, и он прав.

19.02.1971

Переписывал вчера и сегодня сцены из «Гамлета». Задумал и решил попробовать с Глаголиным. Читаю, чувствую, но ни черта не понимаю. Но надо попытаться.

Володя во Владивостоке, улетел к китобоям. Сказал Митте[85] – на пять дней. Объяснил так:

– Принимая депрессант, я не могу репетировать. Бросил принимать – поднялось возбуждение. Надо лететь.