Секрет Жермены

Граф прервал мрачное молчание, сопровождавшее эти приготовления, сказав:

– А теперь начнем забавляться.

Бамбош хрипел и отплевывался, ругаясь:

– Проклятый казак, ты мне заплатишь за это и подороже, чем на рынке!

Видя мрачное спокойствие графа, глаза Бамбоша, полные ненависти, и зверскую физиономию слуги, Мишель думал: «Они сейчас начнут как-нибудь особенно жестоко меня мучить, может быть, на всю жизнь изуродуют».

Он как молитву повторял про себя милое имя Жермены и ждал, прямо глядя на графа.

К его великому удивлению, граф воскликнул:

– Отлично! Вот то, что нам надо. Спокойно, не шевелитесь, как говорят фотографы.

Он сел против Мишеля, почти касаясь его колен своими. Потом уставился в глаза князя острым, каким-то проникающим вглубь взором. Естественно, молодой человек не понял намерений негодяя и нарочно не отводил взгляда, как бы скрещивая незримые шпаги.

Так продолжалось минут пять: ни один, ни другой, казалось, не брал верх в этой то ли странной дуэли, то ли детской игре в гляделки.

Мишель начал слегка розоветь, а Мондье, наоборот, – бледнеть. Но вот князь почувствовал некую смутную неловкость, еще не понимая ее причины.

– Что вы от меня хотите? – наконец спросил он бандита, продолжавшего спокойно, уверенно смотреть русскому в глаза.

– Усыпить вас.

Березов засмеялся.

– А!.. Сеанс гипноза, – сказал он. – Предупреждаю, вы зря тратите время… Меня уже пытались усыплять, но безуспешно. Я совершенно не поддаюсь так называемым флюидам… А потом… зачем это вам?

– Чтобы позабавиться.

– Значит, вам это не удастся.

– Ошибаетесь, ваши глаза уже начали блуждать… Веки тяжелеют… Вас скоро охватит сон… Вы заснете… Спите!.. Спите… Спите… Я так хочу!

С большим усилием Мишель перебарывал уже одолевавший его сон. «Нет, я не засну, – подумал он, – я не хочу засыпать, я не засну».

Он напряг все душевные силы, чтобы не поддаться упорному, властному взгляду.

Мондье продолжал настойчиво повторять:

– Спите… Спите… Спите… Я этого хочу!

Березов мучительно сопротивлялся, хотел представиться невосприимчивым, но чувствовал, что его осиливает дремота, и с ужасом думал: если я засну, я стану послушным инструментом в руках мерзавца, и он воспользуется этим и злоупотребит моей волей, вернее, безволием.

– Можете продолжать так до бесконечности, ничего у вас не выйдет, – говорил князь, лишь бы не молчать, не поддаться этому властному сильному взору, непонятному воздействию; говорил, отгоняя дрему, говорил, чтобы говорить, и понимал: кажется, этот негодяй его уже одолел. – Можете забавляться, как балаганный фокусник, на меня это не действует.

А сам думал: «Неужели я впаду в этот таинственный сон, я же видел, как Мондье погружал в забытье своих карточных партнеров, и в беспомощном состоянии те проигрывали ему крупные суммы… Неужели Мондье действительно обладает такой безграничной гипнотической силой, что она распространяется не только на частные случаи вроде игры в покер [69], но и на многое другое…»

Чувствуя, что упорно повторяемый призыв Мондье «спите» действует на него все сильнее, Березов подумал, что резкая физическая боль может его отрезвить, закусил язык и плюнул графу в лицо набравшейся во рту кровью. Мондье отшатнулся и на какое-то время отвел глаза.

Мишель вздохнул свободнее и подумал: да, с помощью боли он сможет устранить действие гипноза.

Мондье не горячась вытер лицо, сказал Пьеру:

– Завяжи ему рот, – и продолжал воздействовать на своего врага со все возрастающей энергией.

«Не дурак ли я, – подумал Мишель, – ведь мне только стоит закрыть глаза, и я избегну его змеиного взгляда, который меня мучает».

Видя, что Мишель опустил веки, Мондье прошептал:

– Вот теперь он в моей воле!

Граф стал тихонько нажимать на глазные яблоки князя, все время повторяя:

– Вы спите… Вы спите…

Так продолжалось минут пять. Потом Мондье знаком показал Пьеру, чтобы тот снял со рта князя платок, и спросил:

– Вы спите, князь?

К удивлению молчаливых зрителей Пьера и Бамбоша, князь глухим голосом ответил:

– Да.

– Теперь он в моих руках! – с торжествующей улыбкой воскликнул бандит. – Дело было трудным, это животное меня измучило. Пьер! Подай бордо и бисквит! Твое здоровье, Бамбош!

– За ваше, патрон! – сказал Бамбош, чокаясь. – А теперь что вы будете делать?

– Увидишь! И будь готов к самым ошеломляющим неожиданностям.

Распив бутылку вина, негодяи подошли к связанному Березову.

– Вы продолжаете спать? – спросил Мондье.

– Да, – ответил князь невнятно.

– Вы будете меня слушаться?

Князь не откликнулся, тогда Мондье настойчиво проговорил:

– Вы будете меня слушаться, или я вас прожгу насквозь раскаленным Железом.

Пленник все молчал, граф положил ему на руку палец.

Князь застонал, как будто его действительно обожгли нагретым добела металлом.

– Вы делаете мне больно, вы меня мучаете…

– Будете вы слушаться?

– Да!..

– Пьер, развяжите его.

Когда Мишеля освободили от пут, он принялся тереть здоровой рукой ту, которую считал обожженной, со лба текли крупные капли пота, и на лице выражалось страдание.

Бандит сказал просто:

– Все прошло, ожог зажил… Вы больше не чувствуете боли.