Секрет Жермены

Их разговор внезапно прервало появление надзирательницы Жозефины. Она вошла тяжелой походкой и сказала смеясь:

— Вот заболтались… вижу, не скучаете вдвоем… на сегодня довольно. Завтра опять увидитесь.

Женщины молча посмотрели друг на друга, вложив во взгляды все свои чувства, и покорно расстались.

На другой день — уже пятый после заточения Жермены, когда она готовилась отправиться к своей подруге, надзирательница сказала, что они смогут встретиться только вечером.

— Надеюсь, с мадам ничего не стряслось?

— Просто небольшой нервный припадок, это с ней случается.

В четыре часа Жермена намеревалась спросить надзирательницу, когда они пойдут во флигелек Маркизетты, но вдруг услышала на дорожке, посыпанной песком, звук шагов, показавшихся знакомыми.

Жозефина, даже не спросив разрешения войти, объявила:

— Граф де Мондье!

ГЛАВА 12

Мондье поклонился. Жермена встретила его холодно, на лице никак не отразилось волнение. Он явно нервничал.

— Дорогая Жермена, печальная ошибка сделала вас здешней пленницей, я пришел освободить…

— Поздно спохватились! После того, как меня подвергли насильственным и унизительным процедурам. Но если уж вы пришли, чтобы разорвать мои цепи, как говорится в театре, сделайте, чтобы меня выпустили отсюда немедленно, и разговор наш будет кончен.

Такая независимость и резкость заставили посетителя несколько растеряться, но все-таки он сказал:

— Прежде мы должны серьезно потолковать о наших взаимоотношениях.

— Следовательно, вы хотите, чтобы я купила свою свободу… Намерены поставить мне какие-то условия. Одним словом, воспользоваться тем, что я нахожусь в западне, вами же и уготованной для меня.

— Здесь только один человек вас горячо, безумно любит. Он сделает все, что вы захотите!

— При условии, что я ему уступлю… Посмотрим… Но прежде мне хотелось бы знать, с кем я сейчас имею дело, с де Мондье или с его двойником Лораном Шалопеном?

Граф, видимо, был готов к подобному вопросу, он печально улыбнулся и спокойно ответил:

— А! Видимо, вы говорили с этой несчастной сумасшедшей. Мне кажется, Жермена, такие умные и проницательные женщины, как вы, не должны принимать всерьез слова несчастных помешанных, даже когда они говорят подобно нормальным.

— Так, по-вашему, Маркизетта безумна?

— Совершенно!..

— Разрешите в этом усомниться.

— Спросите здесь кого угодно, и все скажут, что она страдает манией преследования и рассказывает всякие небылицы, весьма огорчительные, ибо некоторые слушатели вроде вас им верят.

— Хорошо, пусть так; значит, вы действительно граф Гастон де Мондье?

— Да, и могу это документально доказать, если вы не верите на слово.

— И ваше графство к тому же не мешает вам быть одновременно и сеньором Гаэтано?

Мондье стиснул зубы, он, казалось, был готов броситься на неосторожно рискнувшую так говорить с ним.

— Я не понимаю, о каком сеньоре вы говорите, — сказал негодяй, сдержавшись.

— Вы отлично знаете, о дворянине, что разбойничает на большой дороге… Грабит путешествующих или берет с них выкупы… Очень сильный и опытный гипнотизер… умеет внушать мысли… пользуется этим для всякого рода мошенничества…

— Не понимаю, что вы хотите сказать? — спросил Мондье, разыгрывая удивление.

— Однако я знаю об этом не от Маркизетты, якобы безумной. Тот, кто мне рассказал, совершенно заслуживает доверия. Из этого я заключаю, что вполне современный дворянин граф де Мондье иногда — и не столь редко — занимается разбоем, уподобляясь средневековым феодалам, а то и всякой мелкой швали.

Мондье почти вплотную подошел к Жермене и резко сказал:

— А если б это даже было так? Разве не воруют, и понемногу и даже очень помногу, высокопоставленные жулики, имеющие в городе красивые дома, в живописных местах — очаровательные виллы, большие поместья, леса, пруды, охотничьи угодья, открытый стол и… всеобщее уважение?! Право, разве уж постыдно уподобляться Фра-Дьяволо[129] и отнимать толстые кошельки у иностранцев-туристов, толпами разъезжающих одетыми в дурацкие клетчатые костюмы, а отняв, веселиться на деньги этих идиотов, портящих своим видом прекрасные пейзажи и таскающих за собой женщин, достойных получать призы за уродство!

— Возможно, — сказала Жермена с усмешкой. — Я сама не большая поклонница англичан, кого вы имеете в виду, судя по описанию, но я сторонница союза не только между государствами, но и между частными лицами-иностранцами.

— Снова Березов! — выдавил граф.

— Снова и всегда Мишель, князь Березов… Да, месье Лоран Шалопен, я говорю о нем.

— Он тоже сумасшедший!

— Нет, вполне здоров и… помнит обо всем!

— А какое мне дело до этого казака с Итальянского бульвара![130]

— Вам… никакого, но мне очень большое!

— Вы, может быть, любите его?

— Без сомнения!

— Берегитесь!

— Что же, разве я не могу любить кого хочу?

— Вы пренебрегаете мною!

— Я вас ненавижу и презираю!

— Еще раз говорю: берегитесь! Я бывал перед вами слаб до того, что терял голову… Но всему приходит конец!

— Тем лучше! Следовательно, завершайте этот визит.

— Знайте… Я сейчас так вас ненавижу, что способен уничтожить вас.