Секрет Жермены

Граф опять нежно улыбнулся, тронутый словами дочери, и проговорил слегка дрогнувшим голосом:

— Значит, ты очень любишь своего отца?

— Просто обожаю, потому что он — лучший из отцов! — воскликнула Сюзанна. — Самый лучший! Но у него есть один большой недостаток.

— Какой?

— Он редко со мной бывает.

Это было сказано принужденно веселым тоном, но граф услышал нотки огорчения. Мондье подумал, что надо как-то утешить дочь, однако, посмотрев на часы, тут же вспомнил: Березов!.. Жермена!.. Бамбош!.. Неудавшееся преступление… Надо готовиться к другому!.. Бежать…

И любящий отец, трепетавший за свою дочь, искавший для нее самого надежного убежища за стенами монастыря, этот нежный отец, считавший совершенно обычным делом обесчестить любую девушку, вздохнул, взял в обе руки очаровательную головку Сюзанны, поцеловал и удалился, сказав:

— Ты ведь тотчас же поедешь в монастырь, не правда ли? Слышишь? Сейчас. Прощай, дорогая!

— Прощай, дорогой, любимый папа!

Ровно через пять минут граф был уже в комнате. Он быстро сложил в чемодан заранее подготовленные и упакованные бумаги, дал чемодан в руки Бамбошу и позвонил.

Явился слуга и вопросительно посмотрел на хозяина. Граф сказал, не вдаваясь в объяснения:

— Я уезжаю, стереги дом.

— Месье может быть спокоен и положиться на меня, — ответил слуга.

На площади граф с Бамбошем взяли извозчика.

— На Северный вокзал!

Пробыв некоторое время там, они покинули помещение, возле бульвара сели на другого извозчика и отправились на шоссе д’Антен к тем домам, что отделяют улицу Прованс от улицы Жубер. Там граф вышел первым и сказал Бамбошу:

— Пусть этот извозчик отвезет тебя до улицы Трините, там его отпустишь и доберешься пешком с чемоданом до улицы Прованс, дом два, спросишь месье Тьери.

— Понял, патрон.

Затем граф, как бы прогуливаясь по улице Жубер, добрался до ее середины, позвонил в дом весьма скромного вида и поднялся на четвертый этаж, как человек, хорошо знакомый с местом.

Пятнадцать минут спустя Бамбош спрашивал у консьержки в доме два по улице Прованс:

— Скажите, я могу увидеть месье Тьери?

— Третий этаж, дверь направо.

Молодой человек быстро поднялся и позвонил. Открыл довольно тучный человек, ни о чем не спрашивая, сказал:

— Прошу вас.

Они миновали две комнаты, обставленные во вкусе зажиточного буржуа, и остановились в третьей, служившем одновременно рабочим кабинетом и гостиной.

Бамбош с острым любопытством уставился на неизвестного, одетого в просторный кашемировый[33] халат. Парень несомненно никогда не видал раньше этого крепко сложенного полноватого господина в очках с золотой оправой, со спокойным благодушным лицом, обрамленным пышными седеющими бакенбардами и густыми седыми волосами, зачесанными хохолком, как у покойного месье Тьера[34]. Перстень и запонки с крупными бриллиантами, высокий воротничок и белый галстук вокруг шеи… в общем, вид старого провинциального нотариуса или рантье[35] образца 1860 года.

Бамбош стоял в замешательстве, не зная, как следует ему себя вести, как заговорить, поскольку хозяин к нему не обращался. И вдруг он услышал два слова, поразившие его словно выстрел из пистолета над самым ухом:

— Садись, Бамбош.

Эти слова незнакомец произнес голосом графа.

Полное преображение, совершившееся за каких-нибудь пятнадцать минут, совершенно потрясло графского прихвостня.

Изумление Бамбоша понравилось графу Мондье, польстило его самолюбию, и он сказал добродушным тоном:

— Да, это я.

— Черт возьми!.. Это потрясающе… Право, вы сильны, патрон!

— Хотя бы для того, чтобы исправлять ошибки учеников.

— Вы насчет князя… Я старался как только мог… Мы его еще подловим!..

— Непременно. Только думаю, что в его лице мы имеем дело с сильным противником. Вот почему я так постарался замести свой след и заставить думать, будто уехал надолго.

— Я получил хороший урок и не забуду его!

— Необходимо, чтобы через два дня проклятый русский был мертв!

— Каким образом, патрон?.. Скажите… Я исполню.

— Что ты делаешь сегодня вечером, Бамбош?

— Ничего особенного… Жду ваших приказаний. Если бы я был свободен, то пошел бы с моим приятелем Брадесанду на празднование новоселья к одной дамочке высокого полета — к Регине Фейдартишо.

— Сливки полусвета… Модная кокотка… Он хорошо устроился, твой приятель. Андреа — по кличке Рыжая, его подруга, парня ведет куда следует. Насколько мне известно, Андреа содержит барон Ги де Мальтаверн… а он живет на авеню Бокур, позади дома Березова, фасад княжеского особняка украшает улицу Ош.

— Черт!.. Мне пришла мысль!

— Надо узнать, не выходят ли окна дома Ги в сад дома Березова?

— Точно знаю, что выходят, — сказал Бамбош. — Все лакеи дома Березова потешаются, слушая сцены, какие закатывает барону Андреа — достойная дочь дражайшей мамаши Башю, которую она покинула там… в грязной питейной Лишамора, моего приемного отца.

Ответ Бамбоша тотчас зародил в мозгу графа, столь способном ко всякого рода комбинациям, смелый план действий. Подумав еще немного, он сказал:

— У тебя еще есть время, чтобы достать парадный костюм вместо ливреи, она, должно быть, очень тебе неудобна.