Секретарь

Я приняла душ в смежной ванной, по настоянию Мины воспользовавшись ее роскошным мылом и кремами, закуталась в свежее белое полотенце, подобрала с пола свою одежду, свернула в комок грязное белье и сунула его поглубже на дно дорожной сумки. Вешая деловой костюм на утро в шкаф рядом с вещами Мины, я провела пальцем по дорогим тонким тканям – шелку, кашемиру, ирландскому полотну. Сняла с вешалки одну из дежурных вещей Мины – бледно-розовую шелковую блузку. Розовое я никогда не носила и теперь задумалась, пойдет ли мне этот цвет, и опомнилась, только когда просунула руки в рукава, а с крошечными золотыми пуговками до самого подола спереди так и не справилась. Мина надевала эту блузку под светло-серый жакет с белой строчкой на лацканах и карманах. «Армани», – прочитала я на этикетке. Телефон у постели зазвонил, напугав меня, и я решила, что это Мина. Что она каким-то образом наблюдает за мной.

– Алло?

– Она только что заснула.

Звонил Майк, и я закрыла глаза, представляя себе, как он стоит, прислонившись к кухонному столу, а в раковине ждет моего возвращения немытая посудина из жаропрочного стекла, которую я оставила отмокать. Задерживаясь на работе допоздна, я всегда оставляла дома ужин: готовила и замораживала еду порциями в выходные, на неделю вперед.

– Перевозбудилась из-за выступления, точно тебе говорю.

– Она уснула в слезах. Хотела к тебе.

– Я же говорила с ней не так давно – по голосу вроде бы все было в порядке.

– Знаю. Слышал, как она пела тебе по телефону. Но как только ты с ней попрощалась, она расплакалась, Крис.

– Но она казалась довольной, как…

– Не хотела тебя расстраивать. Это нечестно по отношению к ней.

– Прости. Ты же знаешь, я приехала бы, если бы только могла.

– Неужели Мина даже один день не может без тебя обойтись? Да еще эта чертова забастовка! Мина могла бы дать тебе выходной.

– Но ведь не дала же. А это выступление не последнее, будут и другие. Обещаю, в следующий раз я обязательно приду.

– Ты извини, что я завелся. Просто слишком уж хорошо Анжелика с недавних пор скрывает свои чувства. Разве так годится – в восьмилетнем-то возрасте?

– Наверное, она переутомилась. Так что дело не только в том, что меня не было рядом. Может, подхватила что-нибудь. А все эти волнения ее окончательно вымотали.

– Я позвонил не за тем, чтобы расстроить тебя.

– Знаю.

На мне по-прежнему была незастегнутая блузка Мины, и я перевела взгляд вниз, на собственный живот, морщинистый и рыхлый после беременности. И положила на него ладонь, будто частица Анжелики до сих пор была где-то там. Мне казалось, что впереди у меня еще море возможностей сиять улыбками и хлопать в ладоши на детских выступлениях вместе с другими родителями.

– Крис, ты еще слушаешь?

– Ага. Ладно, увижусь с вами обоими завтра вечером. Буду дома вовремя. Люблю тебя.

– И я тебя, – ответил он.

Мне требовалось выпить чего-нибудь покрепче. Повесив блузку Мины обратно в шкаф, я надела ее халат, прислушалась, убеждаясь, что Сара и Люси уже улеглись, вышла и налила себе большую порцию бренди. Я выпила ее залпом, вымыла стакан и убрала его. Девчонки оставили в гостиной беспорядок, поэтому я вымыла их бокалы, выбросила пустую бутылку из-под шипучки, протерла журнальный столик и взбила диванные подушки. Потом подошла, чтобы поправить вазу, которую брала Люси, повернуть ее так, как мне запомнилось. Я действовала очень осторожно, но зацепила, должно быть, рукавом халата Мины крошечную стеклянную птичку. И проводила ее, кувыркнувшуюся на пол, беспомощным взглядом.

Я смотрела, как она лежит, разбитая, на полу, и чувствовала себя так, словно убила живое существо. Ее клювик и хвост откололись. Это был крапивник. Наклонившись, я подобрала обломки, надеясь, что Майк, быть может, как-нибудь их склеит, но, когда взяла их в руку, поняла: нет, это невозможно. Слишком уж тонкая работа. Выпрямляясь, я наступила на длинный и узкий, как заноза, осколок стекла. Крошечный, но настолько острый, что он проткнул загрубевшую кожу на моей пятке. С обломками в кулаке я поскакала обратно в спальню на одной ноге, чтобы не запачкать кровью светлые ковры. Разбитую птичку я завернула в свое грязное белье, чтобы увезти домой, потом села на кровать и попыталась вытащить занозу. Но чем сильнее я расковыривала ранку пинцетом Мины, тем глубже, кажется, уходило стекло, и я наконец сдалась и просто залепила пятку пластырем. Она ныла несколько недель, отзываясь болью на каждый шаг. Должно быть, заноза и теперь там, глубоко под кожей, только я уже давно ее не чувствую.

8