Секретарь

На некоторое время после суда она почти пропала со страниц газет. Я нашла лишь пару упоминаний о ней в хронике – без снимков, только имя. В программе телевидения ее передача по-прежнему не значилась, но ее агент наверняка трудился не покладая рук, чтобы вернуть «Мину у себя дома» на наши экраны. Видимо, ей посоветовали какое-то время вести себя тихо. Нехорошо, если Мина оправится от пережитого слишком быстро. Ведь кое-кто из записных циников, в том числе и мистер Эд Брукс из «Бизнес таймс», до сих пор не верит, что Мина Эплтон невиновна в преступлениях, которые ей приписывают. Но доказательств у них нет, а я пока не готова выступить с заявлением.

Вырезая ее снимок и наклеивая его на страницу, я вижу, как незаметно она вернулась, словно никуда и не исчезала. Словно все будет забыто и переосмыслено заново в соответствии с ее новым воплощением. Теперь уже не столько деловой женщины, сколько филантропки. После этой фотографии не удивлюсь, если она подумывает о политической карьере. Как уютно она смотрится, пристроившись к правительственному чиновнику! Это, конечно, не член кабинета министров, но пока и он сойдет, думает она. Мне известны признаки того, что Мина чувствует себя уверенно. Я вижу это по наклону ее головы, улавливаю, когда покидаю пределы «Лавров», гуляю среди повислых берез и поглядываю в сторону «Минервы». В воздухе витает запах этой уверенности. Осознания своих прав. Самонадеянности.

Она позволила себе ослабить меры безопасности. Было время, когда ее территорию патрулировали три охранника, теперь же остался всего один, да и тот никуда не годный лодырь. Между двумя и четырьмя часами утра он уходит вздремнуть в летний домик. Я его видела: почти невменяемый с затычками в ушах, абсолютно никчемный и глухой к звукам извне, он не услышит, даже если кто-то подкрадется к нему вплотную. На ограде по периметру участка все еще установлены камеры, но, по-моему, попасть на них может лишь незваный гость, незнакомый с их расположением. Сигнализация больше не работает: прошла неделя с тех пор, как я перекусила провод, и никто, похоже, этого не заметил. С мышами в «Минерве» всегда была беда. Уже не в первый раз какая-нибудь из них могла испортить проводку. В свое время я следила, чтобы работу систем безопасности регулярно проверяли, но теперь меня там нет, и некому названивать в охранную компанию и добиваться, чтобы все наладили в срочном порядке в тот же день.

Бедная Маргарет, должно быть, сбивается с ног и рвет на себе волосы. Приятно видеть, что ее распорядок совсем не изменился: отдых по воскресеньям раз в две недели – остальные выходные дни для нее рабочие, – готовка для тех же гостей, что и обычно. Впрочем, я заметила, что их теперь не так много, как прежде. Но ведь еще рано: прошло всего два месяца, как закончился суд. Мина только начинает входить в ритм.

В прошлое воскресенье она устраивала небольшое сборище. Я слышала, как к двенадцати подъехали машины, и мне было нетрудно представить себе происходящее. Сразу по прибытии гостей поведут выпить на застекленную террасу. В час – обед, сервированный в столовой, в три Маргарет подаст кофе в гостиную. В половине четвертого я вышла прогуляться, вдоль повислых берез: любопытно было посмотреть, верны ли мои предсказания.

Еще бы, все точно как по нотам. В три сорок пять из-за деревьев послышались голоса. Как я и предвидела, Мина устраивала гостям обычную послеобеденную экскурсию по территории. Один раз она засмеялась, и этот звук попал из-за деревьев прямо в меня, как пуля. Ох уж этот смех! Раньше я не замечала, насколько он пронзительный. От него у меня свело зубы, пришлось со всей поспешностью отступить в тишину «Лавров».

Так что да, я знакома с распорядком в «Минерве», хотя пришлось привыкать к виду нового водителя за рулем автомобиля Мины. Бедняга Дэйв все еще в критическом состоянии в больнице – неудивительно, что ему нашли замену. И все же я удивилась. И с тех пор взяла себе за правило прислушиваться к шуму машины, уезжающей утром и возвращающейся вечером.

Еще больше меня удивило другое открытие: Мина так и не сменила пароль на своем компьютере, но, с другой стороны, меня же больше нет рядом, чтобы следить за такими мелочами. Я слежу за ее электронным ежедневником со своего ноутбука, входя в систему и наблюдая, как появляются и исчезают записи о встречах. Последние несколько недель я вижу в ее ежедневнике поездки в театры, обеды, встречи с агентом, одну – с издателем, по-прежнему регулярные ежемесячные визиты в «Приют», и вот теперь – еще один, новый благотворительный фонд. Но нет никакого телевидения, а ей, должно быть, так недостает работы на камеру! Зато она, возможно, хотя бы отчасти поймет, каково это – исчезнуть из виду.