Секретарь для дракона. Книга 1 (СИ)

В Совет входят только сильнейшие драконы, и сила их не в физическом превосходстве, а в ментальном, в том, как легко они могут проникнуть в сознание другого дракона, заставить раскрыть свои мысли и замыслы, покопаться в воспоминаниях и вызвать в памяти уже пережитые чувства, увидеть и почувствовать, что ты испытываешь сейчас.

Двенадцать мудрецов, что копошатся в сознании, открывают его потайные ящички и складывают все в единую картинку. То, что они делают сейчас коллективно, Сфайрату когда-то пришлось сделать самостоятельно, вторгнуться в сознание и в воспоминания Рэндалла. Сейчас, как и тогда, он дает им увидеть только нужную ему картинку, ощутить отголосок тех чувств, что передал ему Рэнд.

Спустя время, прошлое выглядит куда правдоподобнее, чем тогда: пятьсот лет назад ложные чувства мало походили на истинные за недостаточной эмоциональностью, тогда он и сам был молод, горяч и много чего кипело в его крови. Мудрость и спокойствие приходят с годами. Все в них было лишь тенью, маской. Кроме одного — беспокойство за судьбу друга, которого вполне бы казнили, принесли в жертву закону и кровожадным требованиям фаэдирцев, императора Дэлинейна и его магов.

Ему удалось представить свою версию реальности, увидеть происходящее глазами Рэндалла. Для этого, для того чтобы спасти свою жизнь, друг дал Сфайрату покопаться в своей голове. Невероятная боль и раздражение, хочется броситься на тех, кто препарирует его и разорвать в клочья. Но он это он, он не знает каким образом и от кого ему передалось это качество. Сфайрат контролирует чувства, держит себя в руках в состоянии кай, блокирует разум и способен влиять на драконов, вести за собой. Последнее качество на данный момент бесполезно, ему не удастся убедить тех, кто не верит ему, а это какое-никакое, но все-таки условие.

— И всё? Тебе нечего сказать нам больше?

Раздается насмешливый голос женщины, он помнит этот голос. Сфайрат знает ее — это Бларра, она была в числе тех, кто определял срок его ссылки.

— Ничего, я подчинился Совету и принял изгнание за это время у вас было время обдумать, разобраться и решить, а у меня, — он помедлил, решая, а стоит ли продолжать, — обдумать случившееся и прийти к определенным выводам.

Сфайрат приподнимает бровь: к тем же, каким пришли и вы. В виске колет сильнее, они стараются проникнуть глубже. Вэлиан.

«Не дракон, а Дракон. Ты для меня воплощение того, какими должны быть древние ящеры…»

— К каким выводам ты пришел, Сфайрат?

— К тем же, что и раньше. Фаэдирцы нашли повод и очень сильно притянули за уши эту историю, чтобы единолично контролировать действие Договора. Я и сейчас повторю, поступок Жанны был ее решением, и я не стал вмешиваться, даже если результатом этого была ее смерть. Да, она была человеком, да я симпатизировал ей, но не стал бы ни убивать, ни спасать ее.

На несколько минут воцарилось молчание.

— Даже из чувства сострадания, чтобы облегчить ее смерть?

— Даже поэтому. Старейшины, сначала вы вменяли в вину убийство, несмотря на то, что ее останков так и не нашли, теперь вы ставите мне в вину сострадание?

Это правда, от легендарной французской девушки-героини не осталось ничего, только пепел. И это было дополнительным аргументом в цепочке доказательств и предположений, если бы не одно «но» настоящий виновник и свидетель «торжества» был далеко от залы, как тогда, так и сейчас.

Сфайрат смотрит перед собой, не обращая внимание на режущий глаза свет. Драконы молчали, Сфайрату хотелось узнать, чем же, наконец, это все закончится. Прошло столько времени, можно было сотни раз кости перемыть.

— Зачем им это? Это тяжкое бремя: соблюдать все условия, контролировать наш мир и этот. Это очень серьезные обвинения, Сфайрат.

— Это не обвинения, а мысли. Уверен, вы и сами пришли к таким выводам за столь долгое время.

Сфайрат поворачивает голову к неожиданно прозвучавшему одиночному голосу.

— Вероятно, для кого-то это не является серьезным препятствием. За всю историю взаимоотношений фаэдир и драконов у нас было достаточно много острых моментов… С самого начала цепочка их доказательств строилась на показаниях очевидца, на допросе которого вам не дали присутствовать, оставив довольствоваться словом императора. Все строилось на оскорбленной чести Дэлинэйне, который непросто ручался, а чуть ли не собственноручно допрашивал того, кто принес ему эту весть, тогда как на мой допрос набилось столько народу, словно моя вина уже была доказана, и это был публичный суд. Император настаивал на сохранение инкогнито, переживая за честь и безопасность своего свидетеля, тогда как моя жизнь и репутация вдруг перестали иметь хоть какой-то вес и ценность.

Драконы молчали, отказываясь комментировать его слова и хоть как-то оправдать свое прошлое поведение. Они прогнулись тогда и помимо него, унизили весь драконий род.

— У нас мир и все разногласия забыты.

«Забыты драконами, такова уж их природа мудрейших, — не помнить зла и рассуждать здраво, но не все так миролюбивы и полны всепрощения, не те, кого зовут ангелами в мире людей.