Секретарь для дракона. Книга 1

Эланис не любила Эда, тогда как он, кажется, и сейчас, от нее без ума. Дэзгас не любил меня, правда и я не смогла смириться с тем, что когда-нибудь стану для него тем, чем стал Эдвинсент для Эланис, — одной сплошной обузой, болью и невозможностью что-либо изменить. Сердцу не прикажешь, и в какой-то момент общество Эда стало тяготить ее, он стал давить на нее со все чаще проявляющимися монархическими замашками, а где-то мелко пакостить и мстить.

В отличие от Эда, я не могла позволить себе демонстрировать эту вечную влюбленность и преданность в глазах. Я знаю, как бы выглядела при этом: жалко. И было бы больно, куда больнее и тоскливее, чем невозможность почувствовать то, что испытываешь сам. Хуже безответной любви может быть только жалость и ощущение ненужности, поэтому я забыла обо всем, моя работа и путешествия увлекли меня куда больше, чем раньше. Мне срочно требовались новые ощущения, эмоции, события, действия, чтобы не задумываться, а жить. В конце концов у меня получилось.

Однажды смирившись, я оказалась не готовой к тому, что буду стоять на его похоронах, не в силах вымолвить ни слова из поминальной песни.

Это было жестоко со стороны Триста — отправлять меня туда, он не мог не знать. Он не мог не знать, вездесущий и всезнающий Трист не мог не знать всего этого. Чего он хотел добиться? В тот момент на похоронах я поняла, что это неважно, и я больше не хочу, не смогу работать с ним. Каждый раз я буду смотреть на него и задавать вопросы, вслух или про себя, и буду получать ответы, что-то по типу: «Это было случайностью».

Я потерла переносицу, прикрыв глаза.

“Как он погиб?”

Я не сказала Сфайрату, что увидела еще. Среди семи тел, что были на полу, я видела себя. Это так странно: видеть свое тело со стороны мертвым. Жутко и странно.

Дэзгас хотел видеть во Власе меня. Он не любил меня так, как хотелось мне, он делал это другим способом. Будь он жив, я бы ударила его, а потом бы спросила и вновь ударила, а потом… Я не знаю, наверное, никогда бы не общалась. Сейчас же, он остался лишь памятью, образом с вопросами без ответа.

Я вздохнула, гоня прочь тени прошлого. Всё прошло, всё давно уже в прошлом.

* * *

Ночью вернулись из ОАЭ. Лондон в унисон моим мыслям встретил отвратительной сыростью, а кое-где лужами, дворники что ли не справляются? Ощущала себя бегемотом, перепрыгивающим с кувшинки на кувшинку, пока шла до кафе. Ворчливым бегемотом.

Рэндалл отстал, оставив свои бесконечные подколы и шпильки, как только увидел, что я думать не думаю реагировать на него, предпочитая отмалчиваться. Много чего отвлекало, лишая желания говорить.

Мне срочно нужен взгляд со стороны, того, кто об этой ситуации знает издалека. Мне нужно вернуться обратно. Отстранение еще это. Я усмехнулась.

Я жду, когда «позвонит» отец. Я думаю о королевском приеме, я думаю о Дикеавале и меня беспокоит разговор Сулдемира и Сфайрата. Дракон не договорил, уверена, что о чем-то он умолчал. Слова Соргэ, что могу сделать я одна на Земле, когда моя магия здесь под запретом? Сулдемир дал ясно понять, что отзывает меня, и это наверняка дошло до стражей.

Мысли скачут, ощущение чего-то неминуемого настигает, и я стараюсь отвлечься, выбралась в кафе с подругой, но пока жду, все это лезет в голову.

Последнее светлое воспоминание в Эмиратах — празднование сделки. Никогда не видела таких больших семей и так много детей.

И что совсем уж поразило, как старшие дети относятся к младшим, то есть совсем с огромной разницей в возрасте — они души в них не чают. Я то и дело наблюдала за эстафетой малышни, которая исчезала на мужской половине, а потом бросалась к матерям, захлебываясь от восторга, что вот старший брат покатал, покружил, обещал, обязательно возьмет куда-нибудь.

Я улыбнулась, вспомнив бесконечный шум, гам, смех, вопреки увещеваниям матерей. Весело у них, и такая теплая атмосфера. Вот, что значит, когда у тебя нет ни братьев, ни сестер, начинаешь завидовать такому детству.

Ужин состоялся в двух разных столовых из-за присутствия посторонних как женщин, так и мужчин. Так что я провела свое время, общаясь с женами, невестками и детьми на женской половине. Совершенно не расстроилась по этому поводу, мне необходимо было побыть от драконов чуть дальше, чем на расстоянии вытянутой руки, уверена и им требовалось тоже самое.

Однако, не обошлось и без конфузов, забавных на мой взгляд: несколько раз мне пришлось повторить любопытным женщинам, что нет, я не подруга, не жена и не невеста Сфайрата. Почему именно Сфайрата? Чем им Рэндалл так не угодил? Но это я так, из чувства противоречия, недоумеваю.

Дубай ослеплял светом, дворцы поражали великолепием и кичливой, нарочито выставленной напоказ роскошью. Люди, живущие в них, — своим отношением друг к другу, это трудно описываемое ощущение, сюр, между тем, как все просто, шумно, весело, сварливо, крикливо, когда твое внимание рвут в разные стороны, и пониманием, где ты все-таки находишься. В таком дворце захочется остаться, а не как Винсу — сбежать.

Еще арабы практикуют многоженство, не все, а только те, кто может себе это позволить.