Секретарь для плейбоев

Девушка впилась зубками в свою нижнюю губу. Ее подбородок дрожал. Пухлые щеки окрасились в нежный алый оттенок. Я переместил взгляд ниже, к ее соединенным в замок пальцам. Она сжимала руки с такой силой, что побелели костяшки. Поставила ноги вплотную друг к другу, чуть потупив мыски туфель. Ее провинившийся и чертовски перепуганный вид спровоцировал волну жара к моему члену.

Какого хера?

Я поменял позу, чтобы скрыть стояк.

— Асенька, — хрипло пропел Барс, склонившись над столом. Он зловеще уставился на рыжую исподлобья. — Ты посягнула на нечто сокровенное любого уважающего себя мужчины, — процедил, понижая голос до вкрадчивого рыканья. — На его чайный сервиз. Пощады не жди.

Я замаскировал за кашлем прорвавшийся смешок.

Барс игнорировал мое присутствие, сжигая дотла пылающим от остервенения взором нашу новенькую. Его потаенное безумие всегда забавляло. Когда друг зависал на грани тщетного процента здравомыслия и абсолютного безрассудства. Когда с ликующим смехом сигал в черную бездну хаоса и растворялся в нем. В университете его прозвали Разрушителем Порядка. Неуправляемый. Непредсказуемый. Безбашенный. Некрасов — смесь буйства и азарта, тьмы и веселья. К двадцати семи он ни капельки не повзрослел. Мне это нравилось в нем и одновременно отторгало.

Мы с Демьяном образумились и были вынуждены усмирить юношеское бунтарство. Но Барс… этот засранец… скорее замерзнет ад, чем этот парень превратится в паиньку.

— Я все выплачу, — прощебетала рыжая, пряча увлажнившиеся глаза за пышными веерами ресниц.

— С твоим окладом на это уйдет вся жизнь, — Некрасов нацепил на лицо притворно сочувствующую улыбку.

Отступил от стола и обошел его. Ася съеживалась сильнее с каждым его намеренно медленным шагом в ее сторону. Барс остановился у нее за спиной. Застыл в одном положении, заставляя девушку сходить с ума от неведения и гадать, что он собирается сделать. Схватить ее? Нежно прикоснуться к шее? Намотать на кулак конец высокого рыжего хвоста и резко оттянуть назад?

Девушка набралась смелости и подняла голову, чтобы обратить на меня умоляющий о помощи взгляд.

Я улыбнулся и приподнял плечи, как бы говоря: «Извини, это не мое дело».

Я готов помочь, только если мне отвалят кругленькую сумму. Я же чертов адвокат, а не волонтер.

— Мне не нужны деньги, — наклонившись к уху Аси, произнес Барс нарочно тихим голосом, от которого порой даже у меня леденела в жилах кровь. — Дело не в этих несчастных бумажках. Дело в уникальности вещей, которые мы теряем. Безвозвратно. Их не заменить. Никакой даже самой правдоподобной подделкой. Понимаешь?

Некрасов кружил вокруг Аси, будто акула. Он получал кайф, наблюдая положительный эффект оказываемого запугивания.

— Мне очень жаль, — едва слышно прошептала новенькая.

— А мне какое дело до твоих сожалений, милая? — промурлыкал друг и встал перед девушкой.

Он положил большой палец ей на подбородок, чтобы приподнять. Асе не оставалось ничего, кроме как подчиниться и ответить на взгляд. Я услышал, как оборвалось ее дыхание, и ненадолго в кабинете воцарилась нерушимая тишина.

— Будет справедливо, если я отниму у тебя нечто столь же дорогое. Запомни. Суть не в цене, а в важности, которую несет нам утраченное.

Бесконечно можно слушать только три вещи. Первое — голос матери. Второе — женские стоны во время секса. Третье — как философствует Борис Некрасов.

— Чем ты дорожишь в этой жизни, Ася? — приблизившись к изумленной мордашке почти вплотную, Барс накрыл ладонью ее пунцовую щеку. — Что готова вручить мне в руки и дать разрушить? — обдул дыханием ее ушко, которое тут же порозовело. — Как насчет твоей чести?

БАРС

Меня выводили из себя кроткие личности. Люди, не способные дать отпор. Люди, проглатывающие обвинения, когда они этого не заслуживали. Люди без огня в сердце.

Я раздражался вовсе не из-за того, что новенькая выронила от испуга предметы моего любимого чайного сервиза. Она стояла, потупив взор, и боялась ответить. Я только что предложил ей расплатиться за испорченное имущество натурой и ожидал, что бурная реакция последует немедленно. Я на это рассчитывал.

Черт возьми, Ася действительно промолчит?! Не пошлет меня, не влепит пощечину? Не обзовет извращенцем, на худой конец?!

Мое поведение сейчас сложно было назвать джентльменским, так почему она уступчиво переминалась с ноги на ногу, проглотив язык?

— Молчание — знак согласие, дорогуша, — я продолжал капать ей на нервы в надежде обнаружить проблеск гнева в ореховых глазах. — Я возьму тебя прямо здесь, не против? Где хочешь потрахаться? На столе, на полу? Обнаженной у окна? Эмиль, — посмотрел на Багирова, невольного свидетеля учиненного мною представления, — присоединишься к нам? Так будет даже интереснее.

Брюнет закатил глаза.

Я широко ухмыльнулся. Так и знал. Зануда.

— Ну что, белочка? — ущипнул девушку за щеку. — Тебе любопытно, каков я в постели, не правда ли? — вторую ладонь положил Асе на шею, притянув ее к своему лицу. — Иначе не поглядывала бы за мной, — прошептал, выискивая в ее больших глазах заветное пламя.