Секретари. Региональные сети в СССР от Сталина до Брежнева

Формирование сплоченной сети из преданных Мальбахову работников способствовало формализации партийных процедур и отсутствию в ряде случаев даже видимости коллективного руководства. Как показывают стенограммы пленумов Кабардино-Балкарского обкома партии, многие из них проходили по сокращенному сценарию, без обсуждений предложенных докладов и решений. «Товарищи, на этот раз нам не удалось провести пленум так, чтоб доклады подвергались обсуждению», — заявил Мальбахов на скоротечном пленуме обкома 5 января 1967 года[782]. «Товарищи! Вопросов не было задано. В выступлениях товарищей не было таких вопросов, которые бы требовали немедленного ответа… Я думаю, нет необходимости в заключительном слове», — говорил Мальбахов месяц спустя на пленуме обкома 17 февраля 1967 года[783].

Вторгавшиеся в этот рутинный поток даже безобидные критические замечания отвергались, а их авторы подвергались давлению. Так, в феврале 1968 года при обсуждении отчетного доклада обкома для будущей партийной конференции, который представлял Мальбахов, один из выступавших, кандидат в члены обкома Н. Ф. Мишков, заявил: «Хотелось бы, чтобы в докладе критика и самокритика была развернута. Во всех разделах доклада не названа ни одна фамилия, ни один человек. Это удивительно, как можно в целом докладе не назвать лиц, которые срывали отдельные мероприятия»[784]. Это замечание явно вызвало недовольство руководящей группы обкома. Сначала министр здравоохранения республики, землячка Мальбахова, заявила, что Мишков сам допускал «непартийные поступки», а затем Мальбахов перевел разговор в своеобразную угрозу: «Насчет критики, т. Мишков предлагает сделать ее конкретной… А если называть руководящих работников согрешивших, то конечно прежде всего следовало бы назвать т. Мишкова. Я думаю, не надо этого»[785].

Таким образом, по многим признакам в середине 1960‐х годов Мальбахов следовал путем авторитарных секретарей, формировавших свои сети описанными в предыдущих главах книги методами. Однако в конце 1960‐х годов ситуация менялась, главным образом под давлением Москвы. В начале 1968 года в аппарате ЦК наметились новые тенденции в отношении руководства Кабардино-Балкарии. Не доводя дело до полной чистки терской сети, ЦК обратился к институциональным методам воздействия на республиканского лидера. Стратегически важную должность заведующего отделом организационно-партийной работы обкома занимал русский, А. А. Мельник, который также был членом бюро обкома[786]. Мельник находился в хороших отношениях с инструктором отдела организационно-партийной работы ЦК КПСС В. И. Бессарабовым, который присматривал за делами в республике и, по более позднему свидетельству одного из руководителей республики, Т. К. Мальбахова «явно не любил»[787]. В феврале 1968 года ситуация для Мальбахова осложнилась. Второго секретаря обкома Г. А. Хубаева, для которого Кабардино-Балкария успела стать, как он говорил, «второй родиной», после одиннадцати лет пребывания на этой должности сменил 50-летний Н. Н. Крупин, предыдущие десять лет прослуживший в отделе партийных органов ЦК КПСС[788]. Судя по стенограмме заседания Кабардино-Балкарского обкома, на котором рассматривался этот вопрос, ротация была неожиданной. Мальбахов не скрывал сожалений по поводу ухода Хубаева. Сам Хубаев так объяснял причины своего перевода в Москву на должность заместителя министра финансов РСФСР по кадрам: «При решении вопроса о моей дальнейшей работе, видимо, учитывалось, что я проработал в качестве второго секретаря Кабардино-Балкарского обкома одиннадцать лет и что ленинский принцип воспитания кадров требует, чтобы кадры долго не засиживались на одном месте. Руководствуясь этим принципом и был решен вопрос о моем переходе в Москву»[789].

Означало ли это заявление, что в центре считали Хубаева слишком тесно связанным с Мальбаховым и решили заменить его более независимым функционером из аппарата ЦК по распространенному принципу «первый секретарь из местных, второй секретарь — славянин»? Это предположение выглядит правдоподобным. В феврале 1968 года в члены бюро обкома был выбран и третий русский, новый глава местного управления КГБ М. А. Тимофеев[790].