Секретарша бандита

Каждый из следующих уже менее болезненный. Более приятный. И мои рыхлые стоны превращаются в протяжные крики, подстегивающие Ризвана долбить меня грубее и жестче.

— Какая же ты сука, Роксана, — хрипит он в ухо и кусает за мочку, без остановки трахая меня в задницу.

— Но ты… — обессиленно сиплю я, — тарабанишь меня, а не ту конфетку…

Вогнавшись в меня по самые яйца, Ризван извергается внутрь и, содрогаясь в оргазме, дрожащей ладонью проводит по моей вымазанной маслом спине.

Не дав мне толком отдышаться и переосмыслить, на что я добровольно согласилась из-за паскудной ревности, он вынимает из меня член и приказывает:

— Выталкивай из себя сливки.

— Ч… что? — Я оборачиваюсь через плечо, так и держась руками за столешницу.

— Хочу посмотреть, — отвечает он, пятясь назад.

Господи…

Я прикрываю глаза от осознания, что многого не знаю о его извращенной душонке. Сглотнув, зажмуриваюсь и напрягаю мышцы живота. Вязкая сперма словно одной длинной каплей покидает мой анус и лужицей шлепается на пол.

— Шлюха, — слышу унизительно в спину, и по щекам снова текут слезы.

Да, он всегда будет удовлетворять со мной только свои низменные потребности с мерзкими, пошлыми фантазиями.

Вдруг метнувшись ко мне, хватает меня за волосы и дергает на себя.

— Запомни, Роксана, тебе никогда не занять место той конфетки. Ты и волоска ее не стоишь! Ты вещь. Очередная пока еще полезная вещь Ризвана Гафарова. Что-то вроде половой тряпки. Не дороже и не важнее. — Толкнув меня на столешницу, он звякает пряжкой ремня и ширинкой брюк. — Убери здесь. Скоро придет Ильяс.

И больше не сказав ни слова, он уходит.

Заставив ему признаться в желаниях тела, подчинив меня и отымев, как подзаборную шлюху, он больно приземляет меня туда же, откуда, я наивно полагала, я уже поднялась.

Нет, ничего не изменилось. И не изменится. Ошибся Малик. Нет у Ризвана пряника для подчиненных. В другой руке он всегда держит кнут и готов нанести удар в любой момент.

Глава 12. Ризван

Саид Махдаев — элемент серьезный, авторитетный. Таким не переходят дорогу. По крайней мере, дважды. Не терпящий предательства, измены и поражения, он любого в два счета поставит на место. Его репутация безупречна. Комар носа не подточит. Ни одна крыса за зад не возьмет. А покажет зубы — лишится их вместе с головой. Действует Махдаев незамедлительно и категорично. Окружив себя верными псами, стал для них идолом. Обеспечил себя безопасностью, верностью, уверенностью в завтрашнем дне.

От его имени мороз по спине дерет. Но если сам Махдаев предлагает сделку, от нее лучше не отказываться. Отыметь выгодного партнера не в его правилах. Он ценит долгосрочное сотрудничество, приносящее плоды обеим сторонам.

Однако есть и у него слабое место — сестра, которую ему пришлось воспитывать с двенадцати лет. С годами этот цветок распустился, и у Махдаева возникли причины вести дела строже. Едва ли не каждый партнер поглядывал на Мадину, мечтая сосватать за сына, племянника, внука, а то и распуская собственные слюни, капающие на болт в штанах.

А цветок достался мне.

Я оказался по уши в дерьме после смерти отца. Куча долгов, незавершенных сделок, кредитов, пустой резервный счет и вся недвижимость в залоге. Махдаев — единственный, кто согласился выручить мою семью. Отстоял почти все, не откусив ни куска. Но как джигит, чтящий традиции, по достоинству оценил приверженность нашей семьи к устоям народа. В двадцать первом веке такое редкость. Девственная невеста и надежный жених давно вышли из моды. А кому попало Мадину отдавать он не хотел.

Красивая, образованная, хорошо воспитанная, хозяйственная, чистая душой и телом нимфа. Или как назвала ее Роксана — конфетка.

Шайтан!

Ударяю себя ладонью в висок, выбивая из башки мысли об этой потаскушке. Нашел время думать, как кайфово вчера было драть ее жопу.

Надо сосредоточиться на деле. Хоть отдаленно прикинуть, за каким хреном меня мог вызвать Махдаев? Почему не приехал в поместье? Заодно навестил бы сестру. Вся эта таинственность и конспирация начинает меня напрягать.

Водила тормозит у ангара, охраняемого Саидовскими церберами.

— Приехали, босс.

Смотрю на наручные часы. Ровно восемь. Не опоздал. Значит, не вызову гнев будущего шурина.

— Жди! — велю водиле и выхожу на улицу.

Вечер свежий, прохладный.

Поправляю ворот пальто и шагаю к ангару. Меня впускают, не обыскивая. Привилегии.

— Ты, как обычно, пунктуален, Ризван.

Саид в прилипшей к влажному телу майке колотит висящий посреди ангара боксерский мешок. Из того уже сыплется начинка. Махдаев буквально вспорол его. И вспорет так же меня, если обижу Мадину. Если, в принципе, косо на нее или на него взгляну.

— Ты заставил меня теряться в догадках, шурин, — отвечаю ему, остановившись в трех шагах.

Парни по периметру статуями вросли в бетонный пол. Не шевелятся. Как будто и не дышат. Только мальчишка лет пятнадцати крутится рядом. С полотенцем и бутылкой воды.

— Что за срочность? Что за секретность? — спрашиваю без лишних церемоний.

Саид последний раз ударяет мешок, и тот со скрипом срывается с цепей. Падает на пол, подняв в воздух пыль и труху.