Секретарша бандита

— Я тебя не брошу, — обжигающий шепот касается моего уха. Твердые ладони бродят по моей шее и затылку. Он прижимает меня к себе, невольно демонстрируя ядовитое желание не расставаться.

— Поклянись! — требую я, схватившись за ворот его майки. — Поклянись, что не бросишь! Что через два дня приедешь ко мне! Живой, черт возьми! — вскрикиваю я сорвавшимся на хрип голосом, и по щекам текут слезы.

Подушечкой большого пальца Ризван стирает одну из них, гладит меня тыльной стороной ладони и отвечает:

— Ради тебя я себе дорогу из самого ада зубами прогрызу.

Я в последний раз целую его, расстаюсь с жаром его тела и, сев в машину, уезжаю.

Кто бы мог подумать… С братом мне было проще попрощаться, чем с Ризом. С человеком, который полмесяца назад был моим самым большим кошмаром.

Оборачиваюсь на его таящий в ночи силуэт, поджимаю губы и мысленно уверяю саму себя, что все будет хорошо. Мы еще встретимся. И после этого навеки будем вместе.

Глава 21

Пенные волны с шелковым шелестом ласкают пустынный кусок побережья. Рваные звуки прибоя и шороха гальки складываются в незатейливую песню моря. Об одиночестве, о горе, о разлуке… И обо мне — о моей безразмерной любви к Ризвану Гафарову. О мыслях об этом сильном, опасном, захватывающем дух человеке. О счастье, которое другой показалось бы больной фантазией нимфоманки.

Два дня… Он обещал, что мы встретимся через два дня. Но это было так давно. Целую вечность назад.

— Предупреждай, когда выходишь! — Он нависает над моим затылком, и я чувствую, как прожигает его взглядом. — Даже сюда, на террасу.

Оборачиваюсь и улыбаюсь двум стаканам в его руках. Капельки конденсата медленно стекают по стенкам под жаркими лучами солнца Ниццы. Мы уже три недели плавимся в этом райском уголке, а Ризван до сих пор не пояснил мне, почему задержался дома. Каждый раз, когда я начинаю спрашивать, находит отговорку и более важную тему для бесед. Впрочем, если наше общение вообще можно назвать беседами. К многословным-то Ризвана не отнести.

До слуха доносится веселый визг с пляжа неподалеку, его кипящая беззаботностью реальность, и все мои мрачные мысли как рукой снимает.

— Никуда я от тебя не денусь, — мурчу, взяв коктейль и пригубив его. Холодный напиток сразу остужает, а то я не знаю, от чего мне жарче — от зашкаливающего столбика термометра или от взгляда Ризвана.

Он садится на шезлонг, тапает пальцем по сенсору планшета и снова погружается в новостные сводки. И не надоедает же!

— Чего ты ждешь, Риз? — Пристраиваюсь позади него и, выдавив немного крема из тюбика на ладонь, принимаюсь массировать его мощные плечи. — Вестей об аресте Махдаева?

— Желательно о его шакальей смерти, — отвечает он.

— Риз, — я забираю у него планшет, откладываю его к стаканам на круглом столике, а сама устраиваюсь на мужских коленях, — ты собираешься рассказывать мне, почему мой брат задержал тебя? — Обвиваю его шею руками, приковав к себе цепкий взгляд темных глаз. Он скользит им по моему бикини, поднимается к губам и снова вниз. — Даже не думай! Пока не откроешься мне, секс только пресный. В миссионерской позе перед сном. И куплю себе трусы в горох.

Уголок его губ дергается. Ризван понемногу начинает привыкать к моим редким шуткам, а расслабившись, становится совсем другим. Даже снисходит до приготовления ужина или просмотра со мной кино.

— Ты же видела шрам на лице Махдаева? — наконец решается он на откровенный разговор.

— Его трудно не заметить, — соглашаюсь я.

— О его появлении ходили легенды. Учитывая грязное прошлое Махдаева, любая из версий могла быть подлинной.

— Но?

Ризван спускает меня со своих колен на шезлонг, берет со столика пачку сигарет и закуривает одну. Отойдя к перилам, опирается о них и, затягиваясь сизым дымом, сосредоточенно смотрит вдаль.

— Мой старший брат Тимур втрескался в иноверку и был изгнан из диаспоры. Нас всегда кормили этой ложью. Отец, мать, Махдаев. А все было совсем не так. — Еще одна затяжка и пауза. Она нужна Ризвану набраться духа. Ведь он не привык изливать душу, жаловаться, выглядеть беспомощным. — Та девушка была шлюхой Махдаева. Его тайной наложницей, связь с которой стоила ему уважения и места в диаспоре. Если бы старейшины пронюхали о ней, сейчас Махдаев гнил бы в изгнании. Каким-то образом Тимур узнал эту тайну и раздобыл доказательства. Не только о связи Махдаева с иноверкой. За ним много всякого водилось. Где-то работал не совсем чисто, оставлял следы… В общем, вскоре Тимур и та девица исчезли, а у Махдаева появился шрам на лице.

— Я догадываюсь, к чему ты клонишь…

— Я столько лет верил в его измену роду, — продолжает Ризван, вопреки тому, что я готова его остановить. — А оказалось, брат давно мертв. — Его глаза снова находят меня. — Похоронен под номерной табличкой, а нераскрытое дело об убийстве пылится в архиве, разгребаемом твоим братом. Впервые я так сильно ошибся в человеке. Он умнее, чем я думал. Много разного нашел. Результат анализа ДНК подтвердил, что тот неизвестный — мой брат. Под его ногтями были найдены частички кожи, которые сейчас обследуются, но я уверен, они принадлежат Махдаеву.