Секретарша из романа (ЛП)

Почему я чувствую себя такой виноватой? Я сказала только правду. Ему нужно было всё это услышать. Но, кажется, мои слова его сильно задели, как будто он не осознавал всего этого – или, по крайней мере, не хотел осознавать.

Вспомнив о том, что в моём кухонном шкафу нет ничего кроме половины пачки «Трискитс» (закуска в виде квадратных вафель из цельнозерновой муки, которую производит компания «Набиско» – прим. переводчика), я останавливаюсь рядом с продуктовым магазином. Не знаю, чего я хочу, но, думаю, стоит хоть чем-то заесть бурбон.

Я зависаю над полкой с сырами и смотрю на марки, в действительности не видя их, когда кто-то касается моей руки.

– Меган? О, господи, сто лет – сто зим.

– Шелли, – я выдавливаю из себя улыбку, поворачиваясь к ней. – Ого. Да, давненько не виделись, правда?

– Я всё задавалась вопросом, куда ты пропала, – говорит она. – Была занята на работе?

Кивая, я опускаю в корзинку головку «Монтерей Джека» (знаменитый американский полутвёрдый сыр из коровьего молока – прим. переводчика).

– Всё становится только безумнее. У меня ни на что не остаётся времени. Но, эй, так, по крайней мере, я не попаду в неприятности.

Ха.

– Это хорошо, хорошо, – в её глазах поселились изнеможение и пустота, и я боюсь спрашивать, что произошло.

– Как поживает приют? – наконец спрашиваю я.

– Хорошо, хорошо, – говорит она не слишком убедительно. – У животных всё отлично. Вот только недавно взяла в приют котёнка, которого кто-то нашёл в коробке в лесу. Можешь в это поверить? Не знаю, что с этими людьми не так.

У меня сердце сжимается.

– Иисусе. Мисти, по крайней мере, нашли в чьём-то саду.

Шелли кивает.

– И всё же ей повезло. Её нашли, – она улыбается. – Она нашла тебя.

Прошёл уже почти год, но я всё ещё не хочу говорить о Мисти.

– Больше ничего не случилось? – спрашиваю я её. – Ты выглядишь так… будто это не все.

На её лице мелькает тень.

– Всё плохо, Меган. С тех пор, как ты ушла, началось чёрт-те что. Я пыталась за всем уследить, но… если говорить коротко, мы получили уведомление о выселении. Не знаю, что я буду делать. Животные…

Она замолкает, и я в изумлении смотрю на неё.

– Что? Как?

– У нас выявили несколько нарушений требований пожарной безопасности, и мы уже несколько месяцев не можем их устранить, поскольку у нас нет на это денег. Ничего по-настоящему опасного, город просто пытается выбить побольше денег за счёт инспекций, но кто-то из волонтёров потерял бумаги, которые нужно было отправить по почте, и теперь внезапно нас вышвыривают на улицу, – она качает головой. – Мы просто не успели, вот и всё. И из-за чего-то настолько глупого теперь… Я больше никого не могу взять к нам. Я и так уже нарушаю кучу законов. Ты знаешь, я забочусь о них, я никогда не отказывалась от животных, но город смотрит только на их число. Их больше некуда отправить. Все приюты, в которых животных не усыпляют, и так уже забиты под завязку. В этом чёртовом городе просто слишком мало места.

У неё на глазах блестят слёзы, и она стирает их тыльной стороной ладони.

– Как бы там ни было, не хочу вываливать на тебя мои проблемы. Если мы как-то из всего этого выкарабкаемся, то всегда будем тебе рады, – она умудряется улыбнуться. – Все скучают по тебе.

– Я тоже по всем скучаю, – признаюсь я. – Скучаю по приюту. Хотелось бы мне, чтобы у меня было время на волонтёрскую работу, но…

– Понимаю, – она касается моей руки. – Пожалуйста, не думай, будто ты должна извиняться. Я до сих пор поражена тем, что кто-то готов работать бесплатно, тем более, тратить на это столько часов, сколько тратила ты. Ты набрала столько позитивной энергии, что тебе хватит на несколько жизней вперёд.

Наш разговор крутится у меня в голове, когда я стою в очереди в кассу со случайным набором продуктов и думаю о Шелли, думаю обо всех моих друзьях из приюта. Думаю о животных.

Думаю о Мисти.

Я не могу позволить этому случиться. Не позволю.

Если это вопрос денег, если они необходимы, чтобы найти новое место или чтобы просто привести в порядок имеющееся… что ж, так уж случилось, что мой босс – миллиардер. И, по-видимому, сейчас он чувствует себя немного виноватым.

Но нет, я не могу так поступить. Как бы тяжела ни была мысль о том, что эти животные закончат жизнь в приюте, где усыпляют животных, или и того хуже, у меня есть предчувствие, что подними я этот вопрос при Эдриане как своего рода личное одолжение, всё закончится тем, что он минут двадцать будет отпускать шутки про кошатниц. Не важно, насколько виноватым он себя чувствует, он просто не сможет удержаться.

Конечно же, есть и другой способ.

Мы постоянно получаем письма от благотворительных организаций, и просматривать их – часть моей работы. Я могу что-нибудь состряпать, заставить всё выглядеть убедительным и сама разобраться со всем, что связано с посредниками, чтобы Шелли не догадалась о том, что я сделала. Не хочу потом иметь дело с кучей неуклюжих благодарностей и со слезливыми объятиями; это совсем не моя стихия. Мне просто нужно убедиться в том, что с животными всё будет в порядке.