Секретик

Исцарапанные руки горели, джинсы покрылись пятнами мела, в носах свербило от известковой пыли, но поиски в куче строительного мусора оказались не напрасны: удалось добыть прекрасный, почти не ржавый, блестящий лист железа как раз нужного размера и здоровый кусок оргстекла. Железо загрохотало, когда Егор опустил его на землю. Тёма погрозил кулаком, скорчив отчаянную рожу; стараясь не шуметь, мальчишки уложили лист так, чтобы он прикрывал дно и бока ямы, и, отчаянно труся, подступили к телу.

Запах, легким облаком окружавший деда при жизни, стал сильнее. От тела шел холод, который чувствовался даже сквозь толстую шерстяную ткань. Шарф с лица сполз; открытые глаза смотрели все с той же сумасшедшей радостью. Скатить труп было нетрудно: старик оказался легким и сухим, как засыпанный снегом стебель бурьяна. Тело с легким шуршанием опустилось в яму, и друзья облегченно вздохнули.

– Хорошо, что он в пальто, – сказал Егор, машинально вытирая руки об штаны. Тёма только сглотнул. Ему казалось, что ладони навсегда пропахли тошнотворно-холодной вонью химической лаборатории. Болезненно кривясь, он ободрал метелку полыни, растер, с наслаждением вдохнул свежую горечь.

– Надо бы глаза закрыть, – прошептал он.

– Надо, – согласился Егор, не двигаясь с места. Выжидающе посмотрел на Тему и в ответ на его умоляющий взгляд буркнул: – А может, и нет. Мы же не знаем, как у них принято. Он решительно потянул оргстекло, и Тёма с готовностью подхватил край. Лист аккуратно лег поверх ямы.

– Так собака не учует, – сказал Егор. – А если и учет, то раскопать не сможет.

Облегченно кивнув, Тёма взялся за лопату. Стекло уже покрылось тонким слоем земли, когда Егор вдруг схватил приятеля за рукав.

– Чего? – удивленно спросил Тёма.

– Секретик, – криво улыбнулся Егор, показывая глазами на могилу.

– Что? Ну понятное дело, никому не скажу, – возмущенно буркнул Тёма, но Егор покачал головой.

– Секретик, – повторил он. – Давай-ка посмотрим… – он нагнулся и начал аккуратно отгребать землю с середины листа.

Испуганно охнув, Тёма бросился помогать.

Тело старика еле виднелось сквозь расчищенное окно – оргстекло помутнело, исцарапанное песком и мелкими камешками. Казалось, дед плавает в аквариуме, наполненном густой жидкостью. Егор прошелся вдоль могилы, задумчиво почесал в затылке.

– Вроде не похоже на галактику, да? – осторожно спросил Тёма.

– Вроде не похоже… Закапываем, – решил наконец Егор.

В ольховнике путались сумерки, все горче пахла полынь, намокая от росы, и в небе стал заметен серп луны. Друзья сидели на ящиках, устало вытянув ноги. Егор мрачно рассматривал изгвазданные в глине и известке колени.

– Влетит мне, – сказал он. Тёма печально кивнул.

– Мне тоже, наверное…

С шорохом раздвинулись ветви ольхи. Из кустов выползла Найда и развалистой рысью устремилась к забору.

– Фу, Найда, нельзя! – крикнул Тёма, вскакивая.

– Сейчас разроет… – сказал Егор, с отчаянием глядя на собаку.

Но Найда не стала рыть. Обнюхав могилу, она вернулась, извиваясь и метя хвостом. Ее черные губы кривила неумелая собачья улыбка.

– Молодец, хорошая собачка, – грустно сказал Егор.

– Когда ты понял? – спросил вдруг Тёма.

– Танька во сне проболталась.

– И ты поверил?

– Ннет, – задумчиво ответил Егор. – Да. Не знаю.

– Как же ты решился? – ахнул Тёма. Егор в ответ лишь дернул плечом.

Они помолчали, глядя на радостно скачущую Найду.

– А жалко деда, – тихо сказал Тёма, но Егор покачал головой. – Поболтали бы… Мы бы ему про Землю рассказали. Может, и обошлось бы?

– Ты дурак, Тёмка, – ответил Егор. – Когда это взрослые тебя слушали?

Тёма шумно вздохнул, и Егор сердито повернулся к нему.

– «Поболтали бы»! – передразнил он. – А потом его дружки как налетят! Это даже не взрослые, это еще хуже! Гораздо хуже!

– Почему? – удивленно спросил Тёма.

– Сам подумай: стали бы взрослые лезть на наше место?

Тёма крадучись вышел из подъезда в чернильную тишину ночного двора. Постоял, рассматривал звезды, – сейчас они казались большими и очень близкими. Прохладный ветер гладил горящее лицо, пробирался под пижаму, прогонял страх. Тёма вздохнул и решительно побежал к ольховнику.

Он с шумом продрался сквозь кусты и замер. На пяточке что-то происходило. Там металось бледное пятно света, там кто-то ворочался, шумно и страшно дыша. Нужно было бежать, предупредить друга, но сердце ухнуло и застыло, замороженное ужасом. Воздух стал густым и липким, в горле что-то булькнуло, и Тёма закрыл глаза, слушая медленно, как в кошмаре, приближающиеся шаги.

Повеяло теплом, и знакомый голос свирепо прошептал:

– Ты чего приперся? – свет скользнул по лицу, и Тёма всхлипнул от облегчения, увидев сердитого и всклокоченного Егора.

– А ты чего? – огрызнулся он, уже все понимая. Егор дернул плечом, отворачиваясь.

– Еле выбрался – чуть не засекли, – пожаловался он. – Я уже почти все сделал.

Егор посветил на могилу. Тёма присел рядом, сгреб последние комки глины к краям небольшой круглой ямки.

– Как в скафандре, да? – сказал Тёма. Егор кивнул.

За маленьким мутным окошком, окруженным валиком глины, улыбался старик.