Секретная часть

В субботу на въезде в часть произошло громкое ЧП. Ничего подобного еще не случалось. Погода безнадежно испортилась, с раннего утра хлестал дождь, лил, не переставая. Небо потемнело, низкие тучи плыли прямо над головой. Иногда дождь стихал, затем разражался с новой силой. Потоки воды текли по обочинам, затопили водоотводные канавы.

Запрет на выезд из части продолжал работать. Но желающих и не было. Непогода притушила недовольство. Съежились деревья и кустарники, пропали люди. На КПП под навесом мялся часовой в брезентовой накидке с капюшоном. Автомат пришлось спрятать под накидку – благодаря чему на спине вырос горб. Похолодало – солдат переминался с ноги на ногу, прятал руки в рукава. Проверки в этот час он мог не опасаться.

По трассе к КПП подъехала машина – что-то невзрачное, вроде «Жигулей» второй модели, – остановилась метрах в тридцати от шлагбаума. Дальний свет фар слепил часовому глаза. Из машины проорали что-то оскорбительное в адрес лично этого бойца и всей Советской армии в целом. Событие исключительное, в Белоруссии, где в годы войны погиб каждый четвертый, солдат любили.

Часовой не реагировал. Машина подъехала ближе, человек, сидящий рядом с водителем, высунул голову. Он продолжал орать – матерно, обидно. Мол, вертел он на приборе всю вашу долбаную армию, в которой одни чмошники и тому подобное.

Националистические традиции были характерны лишь для западных областей – да и от тех очистились еще в сороковые, физически уничтожив белорусских «бандеровцев». Но иногда кое-что еще всплывало.

Солдат сделал вид, что снимает автомат с плеча, но брань из машины не утихала, наоборот, стала двухголосой. Боец вышел из-под навеса, чтобы шугануть хулиганов, в этот момент грохнул выстрел! Стреляли для острастки (как-то уж чересчур – на поражение). Но выглядело все по-настоящему.

Часовой отскочил под навес, стал неловко стаскивать автомат – запутался в накидке. Снова прогремели выстрелы. Стреляли из берданок, тратя время на перезарядку. Машина медленно отъезжала задним ходом. Пуля попала в закрытый шлагбаум, срикошетила, разнесла стекло в караульной будке.

Часовой присел на корточки, трясущимися пальцами снял оружие с предохранителя. Распахнулась дверь, выскочила бодрствующая, а за ней и отдыхающая смена. Многие не успели натянуть накидки, бежали рассупоненные, но с автоматами наперевес. За их спинами разорялся начкар:

– Рассыпаться, взять нарушителей! Стрелять в воздух!

Водитель «Жигулей» прибавил скорость – машина пятилась рывками, виляла. Незнакомцы продолжали стрелять. Легковушка притормозила, в трансмиссии что-то хрустнуло. Стрельба оборвалась. Караульные бросились к машине, самозабвенно паля в воздух. Часовой, поколебавшись, присоединился к ним – сбросил накидку, сдернул с плеча автомат.

До машины оставалось метров десять, когда она опять пришла в движение – рванула задним ходом. Бойцы бежали за ней с негодующими криками. Начальник караула так и не рискнул отдать команду стрелять на поражение. Все свободные от дежурства караульные бежали по дороге. Никому не пришло в голову, что их просто выманивают!

Дождь стоял стеной, видимость была паршивой. Бойцы отдалялись от КПП. Водитель выжал газ – машина сделала вираж, он переключил передачу, до упора вывернул баранку. «Жигули» едва не свалились в водосток, но кое-как удержались на дороге, стали стремительно удаляться.

– Огонь по колесам! – кричал начкар.

Солдаты беспорядочно стреляли, разбилось заднее стекло, пули покорежили бампер, то место, где должен крепиться регистрационный знак (его не было). По колесам никто не попал – и немудрено в таких условиях. «Жигули» улепетывали на полной скорости, водитель сильно рисковал так гнать на скользкой дороге. Но, видимо, родился в рубашке…

Никто не видел, как в это время со стороны части через шлагбаум проскочил человек. Очередное размытое пятно. Он был закутан во что-то влагонепроницаемое, голову закрывал капюшон. На КПП никого не было, все события происходили дальше. Незнакомец пробежал, пригибаясь, несколько метров по дороге, свернул к обочине, присел, чтобы перепрыгнуть через залитый водой водосток. Могло получиться – до густого подлеска оставалось метров десять. В этом лесу – ни колючей проволоки, ни опасной топи – все осталось сзади. Можно двигаться лесом, выйти на дорогу – и весь мир у твоих ног…

Но злоумышленнику не повезло. Нога поплыла, и он съехал в канаву. Извернулся, упав на корточки, стал выбираться на ровный участок, используя все четыре конечности. Снова собрался прыгать, но тут его заметили!

Начальник караула бежал последним, обернулся по воле случая, засек серое пятно в мутной хмари. Лейтенант был остроглазый, да, собственно, и не дурак, учился на своих же ошибках. Догадался, что означало это представление. Крикнул поставленным голосом:

– Прекратить стрельбу! Все за мной! – и помчался олимпийскими прыжками обратно по дороге.

Незнакомец запаниковал. Оружия у него не было, быть схваченным не хотелось. Он понял, что не успеет добраться до леса, выбежал на дорогу и бросился обратно к шлагбауму.