Секретная должность агента Рейли

На втором фото также расположилось семейное трио: слева Ревекка Акибовна, на месте мужа Михаил Сергеевич Кедров, на месте сына молодой человек — Игорь Кедров, будущий истязатель сотен арестованных в годы большого террора. Между двумя фотографиями прошло менее десяти лет, но какие изменения! Ревекке Пластининой нет еще и сорока лет, но куда исчезла былая привлекательность? Глаза усталые, взгляд угрюмый, небрежность в одежде.

Пластинину ждала нелегкая судьба. Всю энергию она отдала защите завоеваний революции и готова была работать во имя своих идеалов и далее. Но революция отняла у нее и законного мужа Никандра Федоровича, репрессированного в 1937 году и сожителя Михаила Кедрова, расстрелянного в 1941 году по личному приказу Берии и пасынка Игоря, отправленного на эшафот по обвинению в необоснованных репрессиях.

Несмотря на это, она продолжала верить в революционную идею и до последних своих дней служить ей. В историю Ревекка Пластинина вошла как женщина — палач, садист и истязатель. Летом 1918 года из рук Советской власти она получила право безгранично распоряжаться судьбами людей, и эта власть сделала из неё чудовище.

Иван Петрович Смыслов, находившийся под стражей с середины июля, уже попрощался со свободой, когда караульный, прокричав его фамилию, вызвал к следователю.

— Гражданин Смыслов, — почти дружески сказал чекист, — мы проверили Ваши показания, и они частично подтвердились. Деньги мы, разумеется, вернуть вам не сможем, во всем остальном вы сказали правду, и поэтому принято решение отпустить вас за отсутствием доказательств вины.

— Я что, могу идти? — Ивана Петровича била нервная дрожь.

— Еще нет, сейчас я выпишу пропуск. Вот он, Вы свободны.

Смыслов хотел было бежать, но уже в дверях обернулся, посмотрел на чекиста и спросил:

— Вы хотели сказать мне адрес, где проживает семья генерала Мизенера?

— Запоминайте, — не поднимая головы от бумаг, сказал следователь, — Дворянская, флигель во дворе дома номер 38.

— Большое спасибо, — обрадовался Смыслов и поспешил на улицу.

Ноги несли его прямо к дому любимой девушки. Сейчас он увидит ее, обнимет и уже никогда от себя не отпустит. И вдруг Смыслов встал как вкопанный. Он не может предстать перед дочерью генерала в таком виде: грязный и оборванный.

Нехотя подпоручик повернул к дому, где снимал комнату. Хозяева обрадовались возвращению офицера и обрушили на него лавину городских новостей. Одна была хуже другой.

— Я должен идти, меня ждут, — решительно сказал Иван Петрович, откушав чаю с пирогами и сменив одежду.

— Кто же? — удивился хозяин дома, — не иначе, дама.

— Возможно, — ответил Смыслов и покраснел.

— Подождите, сегодня затопим баню, попарим вас и завтра, как новенький, предстанете пред своей кралей. Это дело серьезное, надо выглядеть свежим.

— Вы полагаете, мне надо выспаться? — спросил Смыслов.

— Разумеется, что может случиться за одну ночь?

Подпоручик послушался хозяев дома и долго потом жалел об этом.

В квартиру к генералу Мизенеру пришли под вечер 21 августа, вскоре после ареста полковника Куроченкова. Кто-то из арестованных показал, что для координации действий в Вологду из центра был отправлен какой-то генерал. Генерал Мизенер с семьей приехал из Петрограда, и этого оказалось достаточно для ареста. Солдаты из оперативного отдела штаба Завесы задержали всю семью, включая несовершеннолетнюю дочь Лизу.

Девушку привели на станцию и заперли в караулке вместе с вокзальными шлюхами и спекулянтками.

— Ой, бабы, смотрите, никак благородную привели, — приветствовали её сидящие арестантки. — Ну давай, колись, за что здесь?

— Я, право, не знаю, — пыталась оправдываться Лиза, — пришли какие-то солдаты, забрали батюшку и нас с мамой. Всех по разным местам, меня сюда определили. Наверное, это недоразумение, разберутся и выпустят!

— Глупая какая, — усмехнувшись, сказала одна спекулянтка другой, — нас-то скорее выпустят. Мы что? сельские пролетарии, ну подумаешь, продали муки немного, так ведь деньги нужны, покупать надо на что-то.

— Ты, это, чья будешь? — спросила спекулянтка Лизу, — небось, дочь полковника?

— Генерала.

— Ну, захотела свободы, генерал-от, небось, контра, и члены семьи врага трудового народа не лучше.

— Мы ни в чем не виноваты, мы из Петрограда, сюда приехали, потому что там было голодно.

— Рассказываете сказки, милочка. Наверняка папаша Ваш в Архангельск пробирался к белым, но не вышло.

— Я не буду ни в чем оправдываться, Вы мне все равно не поверите, — решительно заявила дочь генерала.

На другой день после освобождения из тюрьмы Смыслов пришел по адресу проживания семьи Мизенер. Ему сообщили, что вчера вечером все были арестованы по приказу наркома Кедрова.

— Как арестованы, за что?

— Нам-то почем знать!