Секретная должность агента Рейли

— Господа, — начал разговор Петр Юльевич, — меня заставило обратиться к вам крайне неотложное дело, от которого, может быть, зависит судьба нашей несчастной Родины.

— Мы вас внимательно слушаем, — сказали охотники.

— Моим друзьям патриотам необходима карта подъездных путей к Вологде в северном и северо-восточном направлениях. Нужны нанесенные на карту все проселочные дороги, включая тропы и просеки.

— Вы собрались штурмовать город отрядами добровольцев? — язвительно заметил один из охотников.

— Это неуместная шутка, — отрезал Зубов, — все очень серьезно. Вы можете отказаться, но имейте ввиду, когда мы возьмем власть в городе, за саботаж придется ответить.

— Боже мой, Петр Юльевич, о чём Вы? Разумеется, мы поможем. Я тридцать лет хожу по лесам и знаю всё, о чем Вы говорите, могу составить карту незамедлительно, правда, для точности необходимо будет кое-что проверить.

— Обязательно проверьте, необходимо, чтобы информация была безупречной. Я понимаю, что для организации работы потребуются расходы, мои друзья готовы финансировать.

Зубов достал из секретера пачку десятирублевых банкнот, протянул охотникам. Здесь пятьсот рублей. Столько за месяц получал председатель городской управы. Деньги немалые, за каждый рубль я должен получить максимальное удовлетворение.

— Не извольте сомневаться, Петр Юльевич, — всё сделаем как надо.

Охотники вышли от Зубова, разделили пополам пачку денег.

— Царские деньги потребуются, когда большевиков прогонят, надо их припрятать пока.

— Я так истрачу. Новое ружье приглядел и патронташ английский, неизвестно, что дальше будет, а ружьишко всегда денег стоит и прокормит, и при случае защитит.

Луи де Робиен по службе часто бывал на Вологодском телеграфе, знал по именам всех служащих и даже пил чай с ними в служебной комнате. Сотрудники телеграфной конторы очень гордились знакомством с французским графом и ближайшим помощником посла и всячески выказывали ему свое расположение. Как-то раз де Робиен спросил телеграфиста, не может ли он помочь посольствам? Молодой парень покраснел и сказал, что для него это большая честь. Робиен был учтив, он поблагодарил служащего и попросил его информировать обо всем, что будет проходить через контору и что касается посольств.

— Нам очень важно знать, что замышляют большевики, — сказал он польщенному высоким доверием парню.

— Не извольте беспокоиться, мы все поняли.

— Работа, разумеется, будет оплачена.

— Ну что Вы, зачем? Если что-то будет важное, связанное с опасностью для союзников, мы сообщим Вам всенепременно.

Робиен был доволен. Не все ещё русские сотрудничают только за деньги. Многие готовы помогать искренне и даже обижаются, когда им предлагают оплату за услуги.

Граф догадывался, что в русском обществе такого рода заработки считаются унизительным делом. Впрочем, он никого за получение денег не осуждал. Революция поставила многих людей на грань выживания и в этих условиях любая, даже возмездная помощь союзникам, воспринималась в посольствах с благодарностью и пониманием.

Личный секретарь Нуланса по прозвищу Пети был взволнован.

— Господин посол, к Вам русский, с телеграфа, говорит, по срочному делу.

— Просите. И позовите графа де Робиена.

В кабинет посла Франции зашел молодой человек в форменной тужурке, фуражке и велосипедных очках на лбу.

— Я Михайлов Николай, телеграфист. Господин граф просил информировать его, если случится что-то важное. Думаю, это для вас будет важно. Срочное сообщение из Архангельска в Москву. Я принял, наши ребята перевели с азбуки Морзе и перепечатали экземпляры для посольств. Это секретное донесение о раскрытии в Архангельске заговора полковника Фукса. Заместитель председателя Архангельского Совета Виноградов просит санкции на арест участников.

— Это очень, очень важно, — обрадовался де Робиен, — он перевел рассказ телеграфиста послу. Нуланс подошел и пожал руку Михайлову.

— Спасибо, вы настоящий патриот, пройдите в гостиную с графом, расскажете ему все подробно.

— Я, как получил депешу по аппарату, сразу понял, что это будет вам интересно. Мы не должны были принимать сообщение, но, так получилось, приняли, начали переводить на буквы, а тут такое дело. Я говорю, надо сообщить, меня поддержали. Нас трое делало. Я принял, Комаровский перевел, машинистка Тактеева перепечатала. Я тотчас к вам на велосипеде. У нас на телеграфе постоянная слежка. Товарищи из ЧК наблюдают за служащими. Но мы их всех знаем. У них ботинки одинаковые и все новые. Я на велосипед и сюда. Они заметались, вызвали машину, пока то да сё, да и по булыжникам быстро не поедешь, не догнали.

— Вы уверены, что возвращаться небезопасно?

— А я не вернусь, я уже давно решил пробираться в Архангельск. Там будет настоящее дело, ребята меня поддерживают. Сегодня же я на пароходе еду в Тотьму, оттуда в Устюг и далее по Двине в Архангельск.

— Железной дорогой не хотите?

— Нет, облавы на каждой станции. Кедров проверяет, и при малейшем подозрении выводят за насыпь. Я еще молодой, не хочу.

— Спасибо Вам, Николай. Оставайтесь здесь до темноты и потом садами уйдете.