Секретная информация

Отобранные дети оставались в семьях, но всего на полгода. Это время они проводили в полной праздности: играли, купались, загорали, набирались сил. Никто не заставлял их работать, родители будто переставали их замечать, и уж точно теряли к ним всяческий интерес. Нет, они кормили их, меняли одежду, умывали тех, кто не мог пока умываться самостоятельно. Но делали всё спокойно, бесстрастно.

Впрочем, так же жителюди относились и к тем детям, которые оставались с ними. Просто остающиеся сразу после завтрака шли вместе с родителями, а избранные мной сбивались в кучку и отправлялись на прогулку – в поле, на луг, к речке.

Иногда они украдкой подглядывали из-за деревьев за нашими занятиями, испуганно, но в то же время и с каким-то восторгом следя за постепенными превращениями моих учеников в Воздушных, Водных, Подземных.

Некоторые, я видел, пытались подражать их движениям: широким взмахам Птиц, осторожным перемещениям Кротов, плавным изгибам Рыб.

Я не отгонял их: так было всегда. И я, притаясь за священным белым деревом, взмётывал вверх ручонки, с тревожным замиранием сердца ожидая: не появились ли на них перья, подобные тем, которые росли и крепли на руках старших товарищей? Но перья не появлялись.

Иногда Искры гасли.

Я не знаю, почему так происходило. Обычно это случалось с самыми маленькими Искрами. Но не всегда самые маленькие Искры встречались у самых маленьких детей.

Искры появлялись у малышей в определённый период жизни: когда они встали на ноги, научились говорить и задавать вопросы. У одних это происходило чуть раньше, у других чуть позже. А вот гасли…

Обычно они затухали медленно, спустя какое-то время после начала занятий. Постепенно и незаметно Искра становилась всё меньше и меньше и, наконец, исчезала.

В этом не было ничего страшного: ребёнок возвращался домой, в семью, начинал осваивать семейную профессию, и в конце концов становился хорошим плотником, пекарем, лодочником, башмачником, хлеборобом.

Сегодня я отобрал девятерых ребятишек. Это было больше, чем в прошлый раз: тогда их было шесть; но меньше, чем в позапрошлый: тогда их было одиннадцать.

Но среди одиннадцати был Керм…

Я вспомнил о нём, когда услышал слова Раста.

Керм хорошо учился – может быть, даже лучше, чем Раст. Он легко запоминал всё, что я говорил, прекрасно воспринимал все сигналы окружающего.

И он тоже никак не мог выбрать, кем стать. Всё окружающее казалось ему слишком хорошо известным, обыденным, а Керм постоянно хотел новизны.

Я рассказывал – и ему, и всем остальным, – что сейчас они изучают лишь основы, начала знаний об окружающем мире, а самые главные знания получат после того, как сделают Выбор.

Но выбирать у него не получалось. Потому что прежде чем заявить о своём Выборе во всеуслышание, нужно сделать Выбор для себя, решить, кем ты хочешь и можешь стать.

А он не мог выбрать. Ему хотелось всё – и ничего.

Он напоминал мне Раста… нет, наоборот, Раст напоминал мне Керма, ведь Керм был раньше. Но со временем я забуду о том, кто из учеников когда пришёл, и буду лишь помнить их. Быть может, даже без упоминания имён.

Но пока я помнил. Керм… В один день с самого утра он говорил, что хочет стать Воздушным, и я успокаивался. Но после обеда он менял пристрастие, и заявлял, что быть Водным лучше. А к вечеру забывал о воде, и начинал утверждать, что под землёй тихо и спокойно.

А потом он замолчал и перестал говорить совсем.

Я отправил его в путешествие по окрестностям. Я думал, что природа сама подскажет, где потребуется его сила и умение.

Он бродил среди полей, взбирался на скальные холмы, лазал на деревья-великаны и плутал там среди ветвей и гигантских листьев, плавал в ближайших озёрах и реках.

Он не вернулся из путешествия.

Обеспокоенный – ведь Керм был одним из лучших учеников – я отправился по его следам. Это нетрудно: любые следы легко увидеть тому, кто учил их оставлять.

И я нашёл его. Нашёл среди острых скал.

Нет, он не разбился, сорвавшись с одной из них: такое попросту невозможно. Разбиться могли разве что неопытные земледельцы, случайно забредшие в горы. Но что делать земледельцу в горах?

Керм выбрал хорошее место: я вынужден признать, этому он научился. Но всё остальное… Почему он сделал так? Я не мог понять.

Он остался на ровной площадке, с которой хорошо видны и Посёлок, и Деревня, и озеро с впадающей в него рекой, и поля, и необъятно голубое небо. А если обернуться, то и остроконечные пики скал появлялись перед тобой. Там начиналась горная страна.

Но ему не требовалось оборачиваться.

Керм стоял у самого края пропасти: чтобы не мешать тем, кто придёт сюда осматривать окрестности. Но он уже не был Кермом – тем Кермом, каким я привык его видеть. Он сделал свой Выбор.

Небольшой, с высоту человеческого роста, острый чёрный камень – как будто упавший откуда-то сверху обломок скалы. Но в наших краях не бывает чёрных скал.

Я сразу узнал его. И опустился на колени, чтобы рассмотреть, как это произошло.