Секретная история вампиров

На исходе следующего дня, когда солнце начинает спускаться к водам Атлантики, окружающие понимают, что сердце бывшего императора уже остановилось.

Подкупленный табакеркой доктор в присутствии свидетелей глубоко рассекает брюшную полость мертвого тела и извлекает внутренние органы. Если что-то и оставалось живым в этом теле, его срок, бесспорно, подошел к концу.

Заключение о причине смерти противоречиво и неубедительно. Этот вердикт еще на два столетия останется предметом жарких споров.

После того как тело долгое время пролежало в могиле на зараженном лихорадкой острове Св. Елены, оно было извлечено и с некоторой торжественностью перезахоронено в гробнице из черного хрусталя в самом сердце Франции.

Кое-кто с усмешкой заметил, что Наполеон снова в Париже.

Так ли это?

Первые жрецы и правители Древнего Египта вполне могли принадлежать одному из ранних кланов: боги с головами животных, которым поклонялись египтяне, те демоны и злая магия, которых они боялись, наглядное тому доказательство.

I

трах сковал обе египетские земли, и Верхнюю, и Нижнюю; страх настолько ужасный, что многие выносили его лишь потому, что отказывались в него верить. Но солдату по имени Менхаф повезло меньше. Обстоятельства лишили его счастливого неведения. Доброго дядю, который вырастил двоих сирот — Менхафа и его брата, — убило чудовище, и Менхаф знал, какое именно. Вот почему он сидел в засаде на пыльном плато Дашхур, [27]рядом с большой, но без излишеств построенной гробницей — мастабой, сжимая в руке копье с серебряным наконечником.

Плато в лунном свете выглядело холодным и голым, как место между жизнью и смертью. А если двое его спутников не обманывали, то оно действительно стало таким местом. Все трое оделись в кожаные килты, закрепили на шее воротники из более жесткой, толстой кожи, а тела натерли смесью масла и тертого чеснока. Однако Менхаф чувствовал, как выступивший на теле вонючий пот перебивает запах чеснока. Внутренности сводило от страха, и ему постоянно казалось, что нужно в уборную, а ведь ему доводилось сражаться с ливийскими разбойниками и львами.

Он не издавал ни звука. Его спутники предупреждали об этом несколько раз. В отличие от Менхафа, их лица закрывали маски в виде солнца-сокола. По условиям сделки, которую они скрепили клятвой, ему нельзя видеть их лица до тех пор, пока они не закончат ночную работу. Они взяли с собой гибкие, сплетенные из серебра сети, подобных которым он ранее никогда не видывал, а на поясах у них висели кинжалы из того же металла. Хотя оба выглядели молодыми и сильными, на солдат они не походили. Слишком гладкие руки. Слишком грамотная речь. Менхаф догадался, что перед ним жрецы.

Неподалеку над пустыней вздымалась пирамида фараона Снофру [28]— облицовка из белоснежного известняка в лунном свете слепила глаза. Гораздо дальше, но все же прекрасно различимая, стояла так называемая ломаная пирамида. Ее также построил Снофру. До сих пор Менхаф никогда о них не задумывался, но сейчас его посетила мысль, что еще ни один египетский фараон не возводил настолько величественных гробниц. Конечно же, фараон Хеопс старался изо всех сил превзойти отца.

Почему они поджидали вампира именно здесь?

Ближайший к Менхафу спутник ухватил его за плечо и указал на небо, в точку под яркой луной.

Там появилось черное мельтешащее пятнышко. Оно металось из стороны в сторону, но быстро приближалось. «Обычная летучая мышь, — подумал Менхаф. — Ну и что с того? Разве что близко очень». Но тут его чувство расстояния настроилось, и он осознал, что смотрит вовсе не на пролетающую неподалеку летучую мышь. Пятно находилось дальше чем на полет копья, и оно было неимоверно большим.

Менхаф стиснул зубы и вспомнил о дяде. Гнев пришел на помощь и отогнал страх. Солдат покрепче сжал в ладонях копье с серебряным наконечником. Огромная летучая мышь начала спускаться; поднятый ее крыльями ветер сметал песок с засыпанной крыши мастабы. В воздух поднялись даже мелкие камешки. Пыль оседала на промасленной коже Менхафа. Часто моргая, чтобы очистить глаза, он уставился вверх из своего укрытия у основания гробницы. Хотя он потерял из виду чудовище, когда то опустилось на крышу мастабы, он знал, где оно, и помнил, что пришел, чтобы его уничтожить. Для солдата достаточно.

С отчаянным боевым ревом он выпрыгнул из песка и ринулся на стену мастабы. Двое в масках следовали за ним по пятам, но Менхаф вскарабкался на крышу первым. На плоской каменной плите неуклюже сидела огромная летучая мышь. Голова повернулась в его сторону, на Менхафа уставились злые глаза. Тварь открыла полный заостренных зубов рот. Размах ее крыльев превышал рост солдата в четыре раза, а тело не уступало по величине пятнистой гиене.