Секретная история вампиров

Старик пристально смотрит на своего противника. Его глаза, хоть и покраснели от напряжения, хоть белки утратили былую яркость, все еще сохранили темный свой цвет. И кажется, они еще прекрасно видят, что за существо приняло облик его второго «я» и научилось говорить его собственным голосом. Как ни странно, его рот — собственный рот — выражает алчность, какой не было в минуты самой страшной ярости или в мгновения страсти, а молодые глаза сверкают, словно у бешеной лисы.

— Значит, ты выпьешь мою кровь.

— Я не пью, — презрительно. — Я поглощаю. — Человеческие фразы становятся отвратительно короткими, как лисий лай. — Некоторых людей совсем просто осушить. Но не тебя. Без твоего согласия я мало что могу сделать.

Жажда. Он видит его жажду, и демон позволяет ему это видеть в каждом атоме своего нематериального существа. Именно жажда позволила ему обрести плотность физического тела.

Без твоего согласия…

Значит, все-таки существует порог, за который этот демон не может шагнуть без приглашения.

— Я повторяю, — говорит старик, ставший серым от мучительной боли, но не утративший твердости взгляда. — Если ты заберешь мою кровь, я умру.

— Нет. Ты станешь тем, кого видишь перед собой, станешь прежним. И мир снова ляжет у твоих ног. Ты станешь достаточно сильным, чтобы его взять.

Он опускает глаза. Вампир, вероятно, видит, что он задумался. Но, кажется, не догадывается, оименно. Он знает, что демон лжет. Сделка сулит этому существу новые силы, а для него самого закончится смертью.

За окном появился первый проблеск рассвета.

— Как долго, — спрашивает старик, — будет длиться этот процесс?

— Совсем недолго.

Он неуклюже поднимается. Приступ оставил после себя тлеющий ужас. Он устал. Этот долгий путь отнимает слишком много сил.

— Я должен написать завещание, — снова обращается он к существу за столом. — Возвращайся, когда оно будет закончено. Тогда ты получишь то, чего желаешь. Пойми, я не верю в эту сделку. Но я сделал все, что мог. Вместе со всем имуществом и властью у меня отобрали средство быстрой смерти. Значит, ты заменишь мне маленький черный мешочек с ядом, который я так долго носил на шее. Ты станешь орудием самоубийства. Меня, как и раньше, ожидают лишь мучения и смерть. Ни один римлянин не мог бы совершить больше, чем я. Возвращайся, когда я закончу писать завещание.

Он видит, как человеческая плоть внезапно начинает мерцать, и обличье, которое демон нацепил на себя, изменяется. Сможет ли он сохранить этот облик, если захочет? Но существо исчезает все с той же лисьей усмешкой на губах. От волнения он на миг забыл о необходимости быть на него похожим.

Он преодолевает усталость и боль, чтобы выразить последнюю волю, и наполняет завещание обманом, обвинениями, жалобами и недомолвками. Работа занимает не один день. Он распределяет богатства, которые, вероятно, никогда не достанутся наследникам. Его имущество заключается в спрятанных в тайниках запасах золота, франков, ртути, его волосах и его серебряной лампе, которую он завещает живущей в Риме матери. Позабыв о бритье, он в изнеможении падает на кровать. Один из оставшихся спутников время от времени заходит в спальню, чтобы почитать ему газеты. Он отдает не заслуживающему доверия доктору золотую табакерку со строгим наказом произвести посмертное вскрытие. Создается впечатление, что бывший император страстно желает, чтобы его тело разрезали и обезглавили — словно для уверенности в невозможности возрождения.

Приступы боли регулярно сотрясают тело через короткие промежутки времени. Между спазмами он дремлет, а иногда говорит присутствующим, что Жозефина была у него в комнате, но не стала обнимать, а заверила в их скором и окончательном воссоединении.

Еще немного. Еще немного, и смерть его заберет. Обивка за кроватью, вероятно, всегда была такой зеленой и со странными отметинами, напоминающими чей-то силуэт.

— Как долго… Ты заставил меня ждать, — говорит больной старик.

— А ты? Сколько пришлось ждать

Его второе «я» уже здесь, склоняется над ним, молодой, всего двадцать три или двадцать четыре года.

— Ты приготовился? — бормочет демон.

— Последнее — скажи, как я должен дать свое согласие? Неужели ты без этого не в состоянии завладеть моей кровью?

— Я же говорил. Только у других. Слабаков. Но не у тебя — ты достойный противник. Я отведал твоей жизненной силы случайными глотками из сновидений и воспоминаний…

— Из моих мыслей?

— Нет. Твоя сила держит эти двери закрытыми. Только из твоих стремлений — и то я ошибался, пока не узнал тебя лучше. Но теперь меня ждет настоящий пир. Ты боишься?

— Нет. Я всегда был любопытным. Математика. Вот что больше всего меня интересует. И в том, что предстоит, тоже есть определенная математика.