Секретная карта

Второе открытие было ещё более пугающим. Кайринус перемещался мягко и очень медленно, но на самом деле он как будто не двигался! Не шелохнулась ни одна складка одежды. Он плыл вперёд в сером тумане, словно носовая фигура корабля по спокойным водам Золотой реки.

Неожиданно — в самой середине восточного круга — он остановился. Остановилось и окружавшее его облако тумана. Он помедлил не дольше мгновения, а затем начал поворачиваться. Некоторые падали замертво, встретившись с ним взглядом. Другие просто теряли сознание. Данос схватил Нирати за руку и сжал её; даже Моравен зябко повёл плечами. Встретившись глазами с магом, Нирати мельком испытала какое-то знакомое чувство. Словно надзиратель, проверяющий поголовье скота, ничего больше.

Смолкла барабанная дробь. Молнии больше не разрывали серый туман, окутывающий мага. Голубой огонь в его глазах сменился красным, и языки адского пламени, мелькавшие вокруг него, тоже сменили цвет. Нирати услышала слова, которые он произносил. Или не произносил? Она осознала, что на самом деле ничего не слышит, и над ареной царит молчание.

Так вот как братья мысленно разговаривают с дедом?

В её сознании мелькали образы. Она увидела, как мальчик тянется к магическому кристаллу. Почувствовала, как кожу на её спине рассекает плеть. Обжигающая боль пронзила её грудь, отозвавшись в рёбрах. Нирати поняла, что это прошлое Даноса, Маджиаты и Моравена; все прочие ощущения относились к другим людям. Но все это перекрывал нёсшийся над толпой вопль, не то человеческий, не то звериный, — крик боли, невероятной боли.

Нирати поняла, что и она сама кричит в голос. Кричали все; под куполом металось эхо, многократно умножая чудовищный звук; он пронизывал насквозь, до самых костей. С барабанами это не шло ни в какое сравнение. Их Нирати просто слышала, а этот вопль пробирал изнутри, пробуждая в ней её собственную затаённую боль, её тайные страхи. До начала крика она отличалась от остальных — была вполне здорова, просто бесталанна — а теперь её, как и прочих, разрывало на части, и, как и прочие, она понятия не имела, сумеет ли оправиться.

Туман вокруг Кайринуса начал вытягиваться толстыми искрящимися плетьми. Одна из плетей хлестнула сгорбленную старуху, сбив её с ног. Вокруг её бёдер обвились багровые молнии, вытягивая их. Голова старухи откинулась назад. Уродливый горб исчезал на глазах, спина выпрямлялась. Она пронзительно закричала и обмякла. Туман вокруг неё рассеялся.

Снова и снова закручивающиеся посолонь щупальца тумана хлестали толпу. Туман все расползался, он уже заполнил арену целиком. Кайринус поднимался все выше в серых клубах, щупальца со свистом рассекали воздух, и клочья тумана разлетались за пределы арены. Серая волна накрыла Маджиату. Шрам на её спине вспыхнул нестерпимым багрянцем; Нирати было больно смотреть на него. Маджиата закричала и отпустила платье; почти согнувшись пополам, она опасно наклонилась вперёд. Нирати испугалась, что Маджиата сейчас бросится вниз головой в клубящуюся тьму, но та уцепилась за кромку круга и осела. Платье соскользнуло с её груди, Маджиата лежала, обнажённая до пояса. Глаза её смотрели в пустоту. В зрачках плясали багровые отблески. Маджиата выглядела так, словно была пьяна, — или так, словно на неё напала орда турасиндских кочевников.

Нирати всего мгновение наблюдала за происходящим, а потом её саму накрыло с головой. Туман ворвался внутрь её существа; Нирати почувствовала, что стоит обнажённая под дождём из стальных иголок. Она взглянула вниз, ожидая увидеть собственную кровоточащую плоть, но в ту же минуту потеряла последнюю нить, связывавшую её с окружающей действительностью.

Она снова была маленькой девочкой, видела происходящее одновременно и своими глазами, и со стороны. Она шла по саду в Антурасикане, держась за руку деда. Светило солнце, но не обжигало, а приятно грело их лица.

Она почти забыла этот случай, но теперь произошедшее явилось перед её внутренним взором, словно Сот, выбравшийся из своего кокона. Киро отпустил руку Нирати и обернулся к подошедшему Улану. Её дядя был моложе, гораздо моложе, чем сейчас, а дед выглядел точно так же — высокий, седовласый, явно облечённый большим могуществом. Улан приблизился к ним и развернул принесённую карту, чтобы Киро оценил работу. Но, прежде чем Нирати успела разглядеть хотя бы очертания на карте, на Улана обрушилась свирепая ругань.

Нирати не слышала слов, она видела острые стрелы, пронзающие тело её дяди. Брызнула кровь. Одна из стрел изуродовала череп Улана, другая выбила левый глаз. Отточенный дротик пригвоздил его язык к нижней челюсти, второй кастрировал его. Улан скрючился, смялся, словно карта в руках Киро.

Она взглянула на деда полными слез глазами. Наклонилась, чтобы поднять карту, хотела разгладить её, но Киро забрал свиток из её рук и отшвырнул прочь. Он улыбнулся внучке, уводя её от Улана в глубину сада. С его уст сыпались цветы, хотя и не столь прекрасные, как те, что благоухали вокруг.