Секретная команда. Воспоминания руководителя спецподразделения немецкой разведки. 1939—1945

Австрийская экономика еще не преодолела откат, вызванный войной, как нагрянула неслыханных масштабов инфляция, нанесшая дополнительный урон. Все более возрастала социальная напряженность, раздуваемая различными политическими движениями и усиливавшаяся вследствие безработицы, которую никак не удавалось победить. В конце концов все это вылилось в протесты, нашедшие свое первое вполне осязаемое воплощение в июльских беспорядках 1927 года, вошедших в историю моего родного города под названием «пожар Дворца юстиции» в Вене[5]. В качестве ответных мер на данные события на базе высших учебных заведений был сформирован так называемый «академический легион», единственным предназначением которого являлось оказание помощи властям в поддержании общественного порядка и укреплении авторитета государства. Я тоже вступил в ряды этого объединения, которое в скором времени переросло в «студенческий добровольческий корпус», примыкавший, в свою очередь, к давно существовавшему хеймверу[6].

В те годы хеймвер однозначно провозгласил свой отказ от превращения в политическую партию. К сожалению, в дальнейшем, на мой взгляд, ему, чтобы завоевать влияние, пришлось пройти весьма трагический путь. Постепенно он все же начал превращаться в партию и получил соответствующее название – Блок «Родина». Когда в 1930 году данная тенденция стала проявляться все более отчетливо, это послужило для меня и моих товарищей сигналом для выхода из студенческого добровольческого корпуса. Мы не хотели иметь ничего общего с партийной политикой и не желали, чтобы нами манипулировали в партийно-политических целях.

Зимой 1931 года я приступил к выпускному испытанию в техническом университете. Шестидесятидневная письменная экзаменационная работа, касавшаяся расчетов и устройства автомобильного дизельного мотора, оказалась на редкость удачной. Вскоре после этого, к моему великому удивлению, я блестяще выдержал и второй, уже устный экзамен, оказавшись лучшим среди выпускников. Теперь передо мной был открыт путь к профессиональной деятельности в качестве дипломированного инженера в области производства машин и механизмов. Однако сказать об этом оказалось проще, чем осуществить на деле. Ведь тогда Австрию, как, впрочем, и Германию, потрясал тяжелейший экономический кризис, достигший, как нам казалось, пика именно в это время.

В многочисленных местах, где предварительно я получал одобрение, в работе мне отказывали, поскольку фирмы были вынуждены сокращать даже кадровых работников. Только позже я стал баловнем случая, и мне в течение нескольких лет, несмотря на жесточайшую конкуренцию, удалось развить маленькое строительное предприятие, которым я руководил в качестве коммерческого директора, в солидную и уважаемую компанию.

Начиная примерно с 1929 года НСДАП добилась заметных успехов и в Австрии. До того она представляла собой относительно небольшую и к тому же раздробленную группу. Как бы то ни было, часть моих знакомых и друзей оказались членами этой партии, превращавшейся в Германии во влиятельный фактор общественной жизни. Я же первоначально отметал всякую мысль о вступлении в нее, так как требования этого движения, казавшегося мне пришедшим со стороны, представлялись не совсем отвечающими интересам нашей родины.

Тем не менее я стал интересоваться ее основными идеями, в особенности программными положениями, касавшимися экономических и социальных вопросов. В программе НСДАП содержались и положения, отражавшие нашу давнюю мечту о «присоединении». В результате первое же посещение политического собрания стало решающим для моего дальнейшего пути.

Летом 1932 года доктор Геббельс выступил в Вене на переполненной зрителями арене «Энгельманн». Его рассуждения по социальным вопросам и обещание прекратить непродуктивные баталии политических партий явились для меня определяющими, и вскоре я превратился в сторонника партии. Для вступления в партию необходимо было целый год значиться в качестве ее сторонника, причем активного участия в движении от меня никто не требовал. Я посещал собрания и платил членские взносы. В июне 1933 года такое обозначение участия в политической жизни закончилось – решением правительства Дольфуса[7] НСДАП была запрещена.

Еще будучи студентом, в 1930 году во время очередного заплыва я познакомился с одной веселой и очаровательной венкой. Вскоре наше мимолетное знакомство переросло в настоящую дружбу. Когда же в 1933 году мне посчастливилось занять должность коммерческого директора лесозаготовительного предприятия, появилась и возможность экономически обеспечивать совместное проживание двух персон. В мае 1934 года мы поженились и на собственном мотоцикле с коляской отправились в свадебное путешествие в Италию.

Как истинный австриец, я поехал в Италию не без определенных предубеждений. Горечь от отторжения Южного Тироля[8] после Первой мировой войны и потери красивейшей части немецкоговорящей Австрии еще отравляла наши сердца.