Секретная команда. Воспоминания руководителя спецподразделения немецкой разведки. 1939—1945

Среди брошенного англичанами оружия в Голландии, Бельгии и Франции обнаружился и пистолет-пулемет «Стэн»[85]. Мне с самого начала нравилась простота его конструкции и очевидная низкая стоимость производства. К этому оружию следовало бы добавить глушитель, технология изготовления которого держалась в Англии под большим секретом. Мне очень хотелось раздобыть этот глушитель, только вот возникал вопрос, как это сделать? Запрос по радио на этот раз не дал никаких результатов, и мы пришли к выводу о том, что либо англичане на своем острове что-то пронюхали, либо новое изделие планировалось к применению только позднее.

Совершенно случайно мне стало известно, что в Англию собирается один голландский капитан. На своем небольшом катере через Швецию он намеревался добраться до порта в Шотландии и забрать там почту, предназначавшуюся для английских агентов в Голландии. По моей просьбе ему поручили выполнение дополнительного задания – потребовать глушитель к пистолету-пулемету «Стэн».

В результате где-то в июне 1943 года я стал первым в Германии обладателем данной приставки и был в восторге от возможностей военного применения этого адаптированного для наших целей оружия. Сколько потерь могла бы избежать оснащенная им разведывательная группа! Ведь при случайном столкновении с противником она не произвела бы столько шума, неизбежно возникающего при перестрелке, и не привлекла бы к себе внимания других подразделений неприятеля. Мне кажется, что любой солдат на фронте, которому доводилось принимать участие в различных рейдах и разведывательных мероприятиях, обрадовался бы такому оружию.

Однако в Берлинском управлении вооружений сухопутных сил думали иначе. Как-то вечером в Фридентале я с помпой продемонстрировал нескольким офицерам высокого ранга этот глушитель. Помнится, мы пошли прогуляться по темным аллеям парка, и по моему знаку солдат, следовавший в нескольких шагах позади нас, выпустил в воздух весь магазин. Господа очень удивились, когда позднее я показал им кучу стреляных гильз, лежавших на земле. Тем не менее они тут же стали возражать против производства такой насадки, найдя целый ряд отговорок – якобы у такого оружия слишком слабая пробивная сила, а глушитель отрицательно влияет на точность попадания.

И все же по просьбе других ведомств не без моих усилий удалось организовать производство хотя бы самых простых и надежных в обращении копий пистолетов-пулеметов «Стэн» и направить их в войска. Но это оружие никуда не годилось, поскольку стреляло выше точки прицеливания. Тем не менее оно не боялось пыли и при изготовлении требовало гораздо меньше материальных и физических затрат.

Однако «святой бюрократизм» и в этом вопросе нашел к чему придраться, лицемерно ссылаясь на высказывания Адольфа Гитлера о том, что немецкому солдату надо давать только самое лучшее оружие.

Новый пистолет-пулемет действительно имел меньшую кучность при стрельбе, чем старый, но при этом забывалось, что данный вид вооружений всегда был и останется оружием ближнего боя. Ни один солдат из пистолета-пулемета не будет намеренно вести точечную стрельбу по отдаленной цели.

В связи с этим не могу не сказать, что у русских снайперов еще в 1941 году на вооружении имелась автоматическая скорострельная винтовка, которая считалась весьма ценным трофеем, и что уже вскоре после начала войны в каждой немецкой роте имелось по несколько таких винтовок. В германских же сухопутных войсках немецкая автоматическая винтовка появилась только в 1944 году, хотя фабрики по производству стрелкового оружия предлагали подобную конструкцию за много лет до этого. Их предложения были отклонены из-за опасения, что оснащение вооруженных сил подобной винтовкой повлечет за собой слишком большой расход боеприпасов и снижение уровня дисциплины при стрельбе. Однако это не помешало ввести на вооружение пулемет MG 42[86] со скорострельностью более ста выстрелов в минуту! И это только один пример того, как сложно принимались решения высокими инстанциями, что, естественно, не встречало понимания в войсках.

Как-то раз ко мне наведался обер-лейтенант Адриан фон Фелькерзам[87], служивший в дивизии «Бранденбург» и награжденный еще в 1941 году Рыцарским крестом за проведение успешной операции в России. Он был как раз в отпуске и решил заехать, чтобы рассказать о растущем недовольстве среди старых бранденбуржцев.

Дивизию по непонятной причине перестали использовать для проведения специальных операций и ею начали затыкать дыры на фронте, с чем вполне могло справиться любое обычное соединение. И без того большие людские потери все возрастали, а учитывая уникальную специфику каждого человека, они становились просто невосполнимыми. Ведь в этой дивизии служили специалисты со знанием многих языков и особенностей стран возможного применения, которые добровольно вызвались участвовать в специальных операциях. Узнав о формировании моей части, он вместе с десятью другими военнослужащими изъявил желание перевестись в нее из своего батальона.