Секретная командировка

Понимаю. Но кое-что даже в наше беспокойное время можно сделать. Для начала обучить ребят «азам» работы с агентами. Начнем с того, что не следует торопить события и как сумасшедшему носиться по градам и весям, выискивая себе нужных людей, обладающих информацией. Стоит чуть-чуть подождать, и они начнут появляться сами. Ну что поделать, если есть люди, просто жаждавшие поделиться своими знаниями либо с начальником, либо с нами? Для обывателя это плохо, а для человека, призванного охранять покой государства – хорошо. Но здесь нужно действовать осторожно, особенно если это касается крестьян. И если бедняк Иванов шепнул вам на ушко, что «кулак Петров хранит в подполе обрез, чтобы убить товарища председателя волисполкома», не стоит бежать и арестовывать этого Петрова. Для начала стоит проверить, а является ли оный Петров кулаком, а нет ли у крестьянина Иванова каких-то претензий? Я сейчас не говорю о какой-нибудь ерунде, типа того, что в молодости один у другого девку отбил или на престольном празднике морду набил. Из-за подобных вещей пейзане к властям обращаться не станут, сами счеты сведут. А вот узнать – не прирезали ли Петрову землицу, на которую претендовал Иванов, очень даже стоит.

Еще хуже дела семейные. Из-за лишней десятины один брат напишет на другого такую кляузу, что того не то что расстреливать, а живым в землю вбивать надо! Коли мы начнем всему верить, то много народу положим. А если положим, для кого революцию делали, для покойников?

И еще очень важная деталь. Если ты вербуешь агента, понимая, что он у тебя не одноразовый, а такой, что станет постоянно приносить в клювике нужную информацию, будь добр относиться к нему вежливо и с почтением. И обращаться к нему следует не «сукин ты сын, я же тебя урода в тюрьме сгною, к стенке поставлю, если ты мне не скажешь, кто в мастерской стволы у винтарей пилит, обрезы делает», а «дорогой ты мой человек, Прохор Петрович, ты ж понимаешь всю важность исторического момента! Конечно, ты вправе сам выбирать, на чьей ты стороне, просто имей в виду, что без тебя нам будет не просто трудно, а никак! Без тебя, дорогой товарищ, нам контрреволюцию не истребить. Но еще мы что знаем, что ты человек честный и сам ненавидишь тех сволочей, которые оружие скрытого ношения изготавливают. Понимаем, боишься, но мы ж никому не скажем. Ты нам только шепни, а там уж мы сами».

Очень важно, чтобы агент не считал себя фискалом (термина «стукач» в те годы не еще не появилось, но это неважно), занимающимся неприличным делом, вроде подглядывания за бабами в общественном туалете, а начинал относиться к себе с уважением, осознавая, что он именно тот, кто помогает товарищам укреплять Советскую власть.

Обидно, что времени было в обрез. А так хотелось создать целую систему, чтобы у меня и в учреждениях, и на предприятиях имелись свои люди, вовремя информировавшие о предстоящих событиях. Но коли времени нет, системы тоже, приходилось довольствоваться тем, что у нас есть – учетными списками военкомата, фиксировавшими наличие бывших офицеров в городе и губернии, торговцами, имевшими постоянные места на рынке. Отличным агентом оказался дядя Андрей – старичок, ходивший по дворам и точивший за скромную плату ножи и ножницы, правивший бритвы. Он мне как-то поведал, что в одном из дворов его попросили заточить четыре австрийских штыка от карабина! Ну, был бы штык один, ничего удивительного. Многие с собой такие тащили. У австрийцев и сталь хорошая, и в руке удобно. Но коли штыка четыре, значит, имеются и сами карабины! И что же вы думаете? При самом поверхностном обыске отыскались не только карабины, но и десяток наших «мосинок», а еще и ящик боеприпасов. При желании можно было выдать дело за контрреволюционный заговор, но все оказалось иначе. Даже не знаю, как и сказать… Скорее, человеческая жадность, замешанная на глупости. Хозяин оружия на германской войне занимал должность полкового оружейника. Наверное, мастером он был неплохим, да и специальность на фронте очень востребованная, потому что оружие, хоть и железное, имеет обыкновение ломаться. Лучше бы, чтобы старое сразу меняли на новое, но где там. Бывало и так, что из четырех винтовок собирали одну. И, разумеется, у нашего мастера всегда под рукой имелись запчасти, а чтобы проверить – сделана ли винтовка из двух, или из трех, потерявших прежних владельцев, никому в голову не приходило. Вот потихонечку да полегонечку наш умелец сумел переправить в родной Череповец целый арсенал, а теперь продавал собственные изделия за довольно приличную цену – десять пудов муки за ствол, два фунта за патрон! Забавно, но, с его слов, оружие он начал переправлять еще в шестнадцатом, не для продажи, а исключительно для пролетарской революции! Врал, конечно.