Секретная миссия Рудольфа Гесса. Закулисные игры мировых держав. 1941-1945

Не успел Макослейн положить трубку, как в редакции появился Джон Симпсон, ведущий репортер. Редактор отдела новостей велел ему добыть какие-нибудь интересные факты об арестованном немецком летчике.

Симпсон взял с собой фотографа и отправился в дом Маклина. Фотограф думал, что они понапрасну теряют время, и не удосужился даже сфотографировать ни Дэвида Маклина, ни его мать с сестрой. Симпсон оказался более старательным. Он собрал достаточно информации, чтобы убедить Макослейна позвонить Клему Ливингстону, редактору газеты, который уехал на выходные в Калландер, находившийся в 58 километрах от Глазго. Ливингстон сразу же понял, что дело пахнет крупной сенсацией, и выехал в редакцию, где появился в конце дня.

Весьма примечательно, что Симпсон, у которого были прекрасные отношения с местной полицией, не смог выяснить, где сейчас находится пленный летчик, – полицейские, по непонятной причине, напрочь отказались обсуждать этот вопрос. Единственное, что смог выяснить ведущий репортер, – это то, что летчик, гауптман Альберт Хорн, был помещен в госпиталь «где-то в Шотландии».

Макослейн решил с помощью цензоров проверить важность этого события. Он собственноручно отнес рукопись своей статьи в кабинет цензуры, который находился на третьем этаже здания, стоявшего на Ботуэлл-стрит в Глазго. В этом кабинете он оказался единственным журналистом – даже в военное время репортеры по воскресеньям не были загружены работой. Цензором был улыбчивый, доброжелательный человек средних лет. Макослейн уселся на деревянный стул с жесткой спинкой, стоявший в этой маленькой унылой комнатке, а цензор углубился в чтение. Макослейн сверил свои часы с настенными. Было половина пятого.

Взяв рукопись, цензор вышел из кабинета, чтобы посоветоваться с коллегой. Когда он вернулся, на каждой странице статьи стоял овальный штамп «запрещено цензурой». Это означало, что материал публиковать нельзя. Это также означало, что разрешение на публикацию вряд ли будет дано и в будущем.

– По какой же причине запрещено? – спросил Макослейн, прикинувшись непонятливым.

– Эта история высосана из пальца, – ответил цензор. – И вообще глупость какая-то.

– Но закон не запрещает публиковать глупости, если нам этого захочется, – возразил Макослейн.

Цензор нахмурился:

– Ну уж эту глупость вам никто не позволит публиковать!

Этот разговор убедил Макослейна, что за всей этой историей с немецким пилотом кроется что-то очень важное. Вернувшись в редакцию, он с большой неохотой подшил статью в папку. Однако Клем Ливингстон не дал этой истории заглохнуть. Хитрый редактор всегда мог найти способ протолкнуть статью в печать, не нарушая закона о цензуре.

Он позвонил на радио, в службу прослушивания немецких радиопередач. В ней работали польские беженцы, которых «Дейли рекорд» использовала как дополнительный источник информации. Он попросил их сообщать ему обо всех немецких передачах, в которых прозвучит что-нибудь странное или необычное.

В понедельник 12 мая, когда герцог Гамильтон и Киркпатрик летели в Шотландию, чтобы убедиться, что под именем Альберта Хорна действительно скрывается Рудольф Гесс, посыльный положил на стол Симпсона записку. Ее прислали поляки с радиопрослушки, и в ней было написано: «Берлинское радио сообщило, что пропал Рудольф Гесс».

Симпсон схватил записку и бросился в кабинет редактора, отделенный от его собственного матовой стеклянной перегородкой.

– Прочтите-ка это!

Ливингстон прочитал записку, и его глаза засверкали от радости. Ясно как дважды два. Сначала появляется странный немецкий летчик, которого власти упрятали подальше. А теперь совершенно другой источник сообщает, что пропал Рудольф Гесс!

Симпсон возбужденно воскликнул:

– Да этот парень и есть Гесс!

Оба газетчика поняли, что докопались до самой сенсационной новости за все время войны. В будущем ушедшие на пенсию словоохотливые журналисты будут рассказывать молодым репортерам, как Ливингстон и Симпсон обошли всех английских газетчиков, «вычислив» Гесса.

Но как же предать эту новость гласности?

Заключение цензуры было рекомендательным, но не имело силы закона. В принципе редактор мог публиковать любую статью, которую запретила цензура, но только в том случае, если он готов был отвечать за свои действия! На него могли подать в суд и наказать – газету закрыть, а самого редактора посадить в тюрьму. Иными словами, Ливингстон должен был действовать осторожно, чтобы не погубить газету и самого себя.

Ливингстон еще раз прокрутил в памяти то, что запрещалось законом, – помогать врагу, выдавать военные тайны и сеять панику и уныние.

Если он сообщит в своей газете, что в Шотландию прилетел заместитель нацистского фюрера, врагу это ничем не поможет. Об этом полете уже сообщило немецкое радио. Не выдаст он немцам и военных секретов, которые они могли бы использовать против Британии. И уж тем более известие о том, что заместитель фюрера стал британским пленником, не вызовет в народе ни паники, ни уныния.