Секретная миссия супермодели

– Но отец же тебя не бросил, – заметила я сквозь зубы. – Это ты его отравила.

Мать пожала плечами.

– Лучше бы бросил, – сказала она на удивление твердым голосом, словно не вылакала только что пол-литра бормотухи. – Может, жизнь бы у меня совсем по-другому сложилась.

– А как же родовое проклятие? – поинтересовалась я, не очень верившая в подобные дела. – Что там прабабка-то учудила?

– Хочешь знать? Испугалась? – Мать зло посмотрела на меня, прищурив глаза. – Ну так слушай.

Прабабку хотели выдать замуж за нелюбимого, но богатого жениха. Семья наша тогда влачила жалкое существование, и этот брак решил бы проблемы прапрадеда. Прабабка с судьбой не смирилась, а убежала из дома и тайно обвенчалась с самым красивым парнем на деревне. Несостоявшаяся свекровь, которую в деревне считали колдуньей, прокляла прабабку. До седьмого колена. Чтобы все женщины в нашем роду были несчастны в любви. Ведь сын колдуньи любил мою прабабку, а она его отвергла, вот его мать и решила, чтобы последующие поколения в семье изменщицы старадали из-за этого поступка. Муж прабабки через год бросил ее с маленькой дочкой и ушел к другой. Потом она еще раз вышла замуж – и опять неудачно: второго мужа вскоре убили в драке. У бабки муж погиб в войну, не прожив с ней и двух месяцев, то есть моя мать родилась уже после гибели деда. Мать вышла замуж за моего отца, но жили они плохо. Мне, откровенно говоря, в детстве было хорошо, и безрадостным я его назвать никак не могу. Ярким лучом был отец, обожавший нас, своих детей, но не жену.

Как призналась мне мамаша, она не покупала яд на рынке, как в свое время сказала нам с Андрюшей, а ходила к бабке-колдунье, чтобы снять родовое проклятие. Бабка и дала ей зелье, которое следовало подлить отцу в вино. Бабка говорила, что, выпив этого заговоренного зелья, отец перестанет бегать по женщинам. Он и перестал – вообще куда-либо бегать… и ходить.

Когда мать закончила свой рассказ, я долго молчала. По-глупому умер отец, по-дурацки. Отравился какой-то пакостью. Видите ли, мамаша его от других баб отвадить решила. Но меня интересовал иной вопрос: вдруг во всем этом что-то есть?

– А проклятие-то родовое бабка сняла?

Мамаша опять рассмеялась.

– А вот не знаю, дочка. Не знаю. Что, бросил тебя твой благоверный?

Я внимательно посмотрела на мать. Она не могла знать, замужем я или нет, – сколько времени она меня не видела? И вообще, меня никто еще не бросал, вот только моего предыдущего убили… И Волошин меня проиграл…

– Дай адрес бабки, – попросила я.

Мать объяснила мне, как к ней проехать – помнила, несмотря на то, что прошло уже немало времени. Может, и зрительная память у меня от мамочки?

Больше говорить нам было не о чем. Я оставила матери две бутылки бормотухи, вынула из кошелька несколько крупных купюр. На прощание попросила ее никому – совсем никому! – не упоминать, что я к ней заходила.

– Не бойся, – ответила мать. – Не хочешь – не скажу.

– И соседям тоже.

– Я не общаюсь с соседями, – отрезала мать, помолчала и добавила: – Но ты заезжай иногда все-таки, Наташа…

Я кивнула. У меня на глаза навернулись слезы, я наклонилась и поцеловала морщинистую щеку. Если бы кто-то увидел нас вместе, никогда не сказал бы, что мы – мать и дочь. Передо мной стояла древняя старуха…

– Ой, подожди! – воскликнула мамаша и полезла в стенной шкаф у двери.

– Что ты ищешь? – спросила я.

Мать не отвечала, а выкидывала в коридорчик какое-то тряпье, наконец она нашла то, что искала. Это была потрепанная белая папка с завязочками.

– Вот, Наташа, возьми, – протянула она ее мне.

– Что это? – не понимала я и тут же с брезгливостью стряхнула с папки рыжего таракана, показавшегося изнутри.

– Квартира завещана тебе, – сообщила мать. – Я хоть и пьянь подзаборная, но ты же все-таки моя дочь…

Мы обе разрыдались. Я смогла уехать только минут через двадцать, более или менее приведя себя в порядок. Мне было очень жаль оставлять мать, но я обещала ей заехать, как только вернусь в Петербург. Если вернусь. Если она тогда еще будет жива.

Глава 20

К бабке я не поехала. Посмотрела на часы и решила, что просто не успею уложиться, а звонить дяде Саше и объяснять, что мне нужно задержаться, тоже не следовало. Зачем, чтобы все остальные меня ждали? Ну понятно, если бы какая срочность… Остатки зелья, которое мать подлила в вино отцу, хранились у меня в рюкзаке с другими вещами, которые сейчас путешествовали в багажном отделении цистерны. Я решила, что обойдусь без больших запасов яда, – если что, у дяди Саши найдутся средства для устранения противников. В этом я не сомневалась. Да и вообще мне может не понадобиться никого отравлять. Это я так, на всякий случай беспокоилась. Впитала с молоком матери, что следует делать запасы, потому что завтра может ничего не быть или быть дороже. Так же, как быть готовой в любой момент сорваться с места – что уже пошло мне на пользу.