Секретная миссия супермодели

Мартын и Гунар неплохо изъяснялись по-английски, да и я уже что-то могла выдать. Как сказал один из американцев, Джон, его прабабушка с прадедушкой эмигрировали в свое время из России, и он всегда интересовался нашей страной, даже немного учил язык. В общем, то, что он говорил, было понятно. Двое американцев давно хотели встретиться и пообщаться с русскими, а тут за забором услышали русскую речь… Молодые американцы приехали поразвлечься в Грецию. Вилла, по их словам, принадлежит дяде Пола, второго соседа, он ее и предоставил им. Наша долгое время пустовала, а тут сразу появилось столько ребят. Девушек, правда, маловато… За этим последовали комплименты мне. Я поняла, что один из них пытается меня «клеить». Он был, в общем, ничего. Почему бы не поиметь и американца в своей коллекции?

На вечер Джон пригласил меня поужинать.

* * *

Дядя Саша с Марисом долго инструктировали меня, повторяя, что следует быть осторожной. Гунар с Мартыном утверждали, что американцы – классные ребята, и сами прибалты собираются завалиться куда-нибудь в злачное место вместе с другим американцем, Полом. Дядя Саша думал послать в ночной клуб кого-то из орлов Сергиенко в качестве моих телохранителей, но прибывший переодеться Вахтанг заявил, что у него там же на вечер назначена деловая встреча. Его партнеры будут со своей охраной. Если что, присмотрят за девочкой Наташей. Да и Вахтанг Георгиевич не расстанется со своим фамильным кинжалом. Тем не менее Никитин, как суровый отец, велел мне позже двенадцати не возвращаться и лично нацепил сигнальную заколку.

Таверна в старом афинском стиле мне понравилась. По крайней мере, я ощутила там национальный колорит страны, где находилась, – слушала греческую музыку, потом на небольшой сценке выступал местный танцевальный коллектив. Публики было не так чтобы много, но и немало. Посетителям предлагался богатый выбор местных вин и коньяков. Я решила один раз отказаться от своего любимого коктейля и попробовать греческого винца. Вахтанг сидел у противоположной стены с двумя какими-то мужчинами. Почему-то оба собеседника Чкадуа показались мне чем-то знакомыми, только я никак не могла определить, при каких обстоятельствах могла с ними пересекаться. Но, с другой стороны, не могу же я помнить всех мужиков? Их – много, а я – одна. Сам Вахтанг, отправляясь на встречу, сказал, что они – местные. Виноделы, наверное. С кем же еще мог встречаться здесь друг Вахташа?

Джон был мил, мы делали попытки понять друг друга. У нас неплохо получалось, в особенности после того, как мы выпили. Мой отвратительный английский и сносный русский Джона позволяли нам общаться. Джон интересовался, почему я, девушка, живу на вилле с таким количеством мужчин. Что я могла ответить? Пришлось соврать, что среди них есть мой дядя (Никитин) и сводный брат (Марис), в надежде, что они в случае необходимости подтвердят мое вранье. Про названого отца Вахтанга я решила не упоминать (это был бы перебор), но пусть американец знает, что я тут с родственниками. Или он уже ревнует меня ко всем и вся?

Из таверны мы поехали к нашим виллам. Джон пригласил зайти к нему, выпить по стаканчику на ночь. Я догадывалась, что означает это предложение, и согласилась. Меня оно устраивало. На всякий случай я заглянула на нашу виллу и предупредила «родственников», где нахожусь. Дядя Саша шепотом велел мне оставить тюбик с помадой рядом с телефоном. Неужели и в нем установлено какое-нибудь техническое новшество? Что он еще задумал? Надеялся, что американец будет куда-то звонить и сообщать о нашем присутствии на вилле? Да больно мы ему нужны. Или теперь паранойя развивается уже у дяди Саши? Правда, задание я выполнила. Тюбик как бы случайно завалился за подушку кресла и остался там.

Однако ни в один из ближайших дней, как мне сообщил потом дядя Саша, Джон с Полом никаких интересных разговоров не вели (или не вели из своего особняка?). Джон проводил время со мной, Пол – с Гунаром и Мартыном. Остальные наши, как мне говорилось, занимались поисками Дубовицкого. Может, и еще чем… Честно признаться, мне были понятны только мотивы и цели Виталия Станиславовича.

* * *

На четвертый день знакомства мы с Джоном опять проводили вечер в каком-то ночном клубе. Я перестала запоминать их названия, найти самостоятельно в Афинах тоже не смогла бы. Охрана меня не сопровождала. Мы сидели и мило беседовали на смеси английского и русского, уже поднаторев в этой мешанине. Заиграла медленная музыка. Джон неоднократно говорил мне, что не любит танцевать, поэтому я, хотя мне и хотелось под музычку потискаться с приятным мужчиной, оставалась сидеть на месте.

Внезапно я услышала у себя над ухом фразу, произнесенную на чистом русском:

– Можно вас пригласить?

Неужели кто-то прочитал мои мысли? Я подняла глаза. Рядом стоял Геннадий Павлович Дубовицкий.