Секретная политика Сталина. Исповедь резидента

После завтрака арестованные садятся группами и, закурив, делятся своими мыслями. Каждый рассказывает, за что его арестовали, и старается доказать, что за ним нет никакой вины, точно от убеждения собеседников зависит его освобождение. Так продолжается до сумерек. Вновь открывается дверь, и опять появляется дежурный комендант с листом бумаги в руках. За ним видны красноармейцы.

– Иванов, Петров, Сидоров… выходите с вещами на допрос.

Вызванные, наружно радуясь и улыбаясь, собирают шмотки и идут к выходу. На самом же деле в душе у них были тяжелые сомнения. Почему на допрос с вещами? Не ведут ли их расстрелять? Думают и улыбаются. Что же делать?

Дверь захлопнулась за ушедшими. Оставшиеся с напряжением ждут. Что будет с ушедшими? Если в течение двух часов они пройдут мимо окон подвала, то значит, что их или освободили, или же перевели в исправительный дом. Если же нет, то это значит, их вели в конюшню.

Но вот проходит час. Слышен шумный топот под окнами. Проходят арестованные под конвоем. Их ведут в исправдом, в тюрьму. Какие счастливцы: они будут сидеть в тюрьме. Они останутся живы и, может быть, даже выйдут на свободу. А здесь, в подвале… горе оставшимся здесь.

Уже поздно. Наверное, не меньше 10 часов вечера, в подвале старики, подложив под головы мешки с сухарями, спят. Поп также заснул, сидя у стены и опершись о нее спиной. Наиболее молодые молча сидят и, уныло глядя в сторону, курят. Вдруг слышится топот ног за дверьми и звук отодвигаемого засова. Входит дежурный комендант.

– Иванов, Петров, Сидоров… на допрос к следователю, – кричит он, делая веселое лицо.

– С вещами или без вещей? – спрашивают неуверенным голосом некоторые коменданта.

– Лучше с вещами. Может, после допроса сразу освободят, не ворочаться же, – бурчит комендант, отводя лицо в сторону.

Начинаются сборы. Дежурный поторапливает. Ведь следователь ждет.

– Ну, прощайте, братишки, может, и не увидимся больше, не поминайте лихом, – прощаются уходящие.

Некоторые на прощание целуются с оставшимися. Поп, проснувшись от шума, смотрит удивленными, непонимающими глазами на эту сцену и часто крестится.

Ушли. Дверь захлопнулась. Все опять сидят на своих местах, но никто больше не спит. Сон пропал. Каждый думает о своей участи. Вот увели этих на казнь. Когда придут за ним. Может быть, сегодня же.

Во дворе губчека, в дальнем углу у самой стены находилась конюшня. Это был длинный, темный сарай, где в одном углу были привязаны обслуживавшие ЧК лошади, а в другом, ближе к выходу, навалена огромная куча навоза.

Вот ведут из комендатуры по двору двух крестьян. Руки их крепко связаны назад веревками. За каждым из них идет комиссар в кожаной куртке, брюки галифе, и в правой руке наган. Несмотря на снег и стужу, крестьяне полураздетые и без шапок. Зачем им одежда, что им холод? Их ведут на казнь. Через несколько минут их не будет в живых. Дошли до дверей конюшни. Один покорно входит, а другой вдруг остановился на минутку у дверей и неожиданно для комиссара рванулся от дверей и стал кричать. Точно он только что понял, что это его последний час. Он кричит, или, вернее, воет и плачет, и хочет вырваться куда-то. Но комиссар уже крепко держит его сзади за веревку и толкает к дверям конюшни. Они уже внутри у самой двери конюшни. Следом раздаются выстрелы в глубине. И все смолкло. Выходят, пряча револьверы в кобуры, палачи. Дрожащими руками закуривают папиросы «Зефир» и спешат в комендатуру за новыми жертвами.

В подвале арестованные не могут слышать криков и выстрелов в конюшне. Их слышит конюх из арестованных, спящий тут же, в конюшне. Он только приподнимает голову на минутку и смотрит на дверь широко раскрытыми глазами, полными ужаса, и затем внезапно прячется глубже в полушубок и лежит неподвижно до утра.

Слышны эти крики и наверху, в губчека. Хромцов, услышав вопли, на минутку замирает, а затем, вскочив, подбегает к шкафчику и, вытащив бутылку со спиртом, жадно тянет прямо из горлышка. Председатель Тунгусков торопливо закуривает новую папиросу, а Штальбег спокойно пудрит лицо реквизированной пудрой.

Красноармейцы поспешно бросают тела убитых на дровни, присматриваясь к валенкам, которые почище. Дежурный комендант торопит их, так как нужно до рассвета вывезти трупы за город и закопать в заранее приготовленных ямах.

Наутро комиссары идут домой отдыхать после ночной работы. Под мышками у них узелки. Это все, что они нашли ценного у убитых крестьян.

Контрреволюция уничтожена. Да здравствует власть рабочих и крестьян!

Глава 5. Сонька «Незолотая Ручка»

Я в Бухаре. Официально я устроился на службу начальником разведки в штаб Бухарской армии, фактически же я начальник агентуры нелегальной чека в Бухаре.

Повсюду на территории Бухарской народной республики[5] свирепствует восстание против бухарского правительства. Перед нами стоит задача выяснить причины этого движения, а главное же – источники, которые поддерживают восставших.