Секретная служба Великобритании. Из истории тайной войны

С помощью такого метода можно доказать все, что угодно, даже то, что сам Роберт Сесил был агентом испанского двора. Есть и «доказательства» — ведь Сесила обвинял в этом Эссекс, кроме того, главный министр получал испанскую пенсию. Известно, что Яков I не любил Сесила, а лишь терпел его по необходимости и выражал свои истинные чувства в обидных кличках («маленькая гончая» и др.), которые так бесили главного министра. При возведении же на престол испанской инфанты, не имевшей корней в стране, Сесил стал бы действительно всемогущим. Министр до последней минуты щадил католических фанатиков — участников «порохового заговора», хотя превосходно знал об их действиях, он установил контакты с Томасом Перси, Кетсби, Трешамом, разумеется, из осторожности не раскрывая своих карт и окружая их своими соглядатаями, чтобы помешать в любом случае раньше времени разоблачить себя. Поскольку руководители «порохового заговора» догадывались, что Сесил — агент Мадрида, ему после неуспеха этого заговора пришлось «убрать» их руками шерифа Уэлша и его людей, а тех, кто спасся от взрыва в Холбич-хаузе, — до последней минуты тешить надеждами на спасение (Френсису Трешаму даже действительно позволили ускользнуть из Тауэра и уехать за границу)…

Мы не будем продолжать цепь этих домыслов, приведенных с единственной целью проиллюстрировать, чего стоит метод историка-иезуита Ф. Эдвардса.

Таким образом, не существует прямых доказательств, что Сесил спровоцировал заговор, да и вряд ли такие доказательства могли сохраниться. Зато очень вероятно, что министр узнал о заговоре вскоре после того, как конспираторы приступили к действиям, и при этом узнал сразу из нескольких источников, хотя неизвестно, насколько подробной была полученная им информация. Одним из возможных источников сведений мог быть Монтигл, другим — Томас Эллисон, вращавшийся среди, эмигрантов во Фландрии. Правительство получило также сведения от упоминавшегося Генри Райта, занимавшего какой-то пост при дворе. Еще в апреле 1604 года Райт сообщил о заговоре сэру Томасу Чэлонеру, доверенному лицу Сесила, и, как жаловался Райт, не получил никакого вознаграждения за свои труды, продолжавшиеся почти два года, вплоть до получения письма лордом Монтиглом. Райт апеллировал к самому королю, который, как это становится ясным, не только знал о «службе» Райта, но и прямо ее одобрял.

Фокс после ареста даже под пыткой не назвал никаких имен. Он признался только, что его собственная фамилия не Джонсон, а Фокс. Таким образом, до 8 ноября, когда под более жестокой пыткой он назвал имена других заговорщиков, правительство официально знало об участии в заговоре лишь Фокса и Томаса Перси, который арендовал подвал под палатой лордов. Тем более показательно, что уже 7 ноября была издана официальная декларация, предписывающая арестовать Кетсби, Винтера, Роквуда, Гранта и других заговорщиков. Следовательно, правительство имело какую-то информацию, может быть, не очень определенную и точную. У него были данные, чтобы начать действовать, и если оно долго медлило, то, очевидно, потому, что ожидало момента, когда будет выгоднее всего «раскрыть» заговор.

БЕСПОЛЕЗНЫЕ УДАЧИ

Кетсби и его сообщники пытались взорвать короля вместе с парламентом. Прошло три-четыре десятилетия, и сам парламент восстал против короля, и прологом этого конфликта послужило царствование Якова I. Уже в первые годы его правления выявилось, что английский абсолютизм перестал играть прогрессивную роль; он вступал во все большее противоречие с интересами буржуазии и нового дворянства. Абсолютизм начинает искать поддержку у своих недавних врагов — тех слоев дворянства, которые не были затронуты новым, капиталистическим развитием страны и тяготели к старым, феодальным порядкам, делает шаги к примирению с католической церковью. Меняется и внешняя политика Англии — заключается мир с Мадридом. Испанский посол Хуан де Таксис стал щедро сыпать золотом в Лондоне. Испанские пенсии стали получать наиболее влиятельные члены Тайного совета: графы Дорсет, Ноттингем, Нортгемптон и Сеффолк — по 4 тыс. дукатов (т. е. около тысячи фунтов стерлингов), Маунтджой, граф Девоншир, — 3 тыс., министр по делам Шотландии Джордж Юм — 2 тыс., а сам Солсбери — не менее 6 тыс. Однако, когда какой-то наивный джентльмен сообщил Якову I о том, что его министры подкуплены испанцами, король философски ответил, что ему это отлично известно и что Испания тем самым производит ненужные расходы, уменьшая имеющиеся у нее ресурсы для ведения войны. Впрочем, в 1607 году пенсии перестали выплачиваться; выяснилось, что, охотно принимая золото, англичане, по существу, ничего не давали взамен и поэтому действительно могли рассматривать свое согласие принимать подачки из Мадрида как исполнение патриотического долга, повелевающего истощать ресурсы неприятеля.