Секретная война. Записки немецкого шпиона

По прибытии в Христианию, я без труда получил от английского и американского консульств прекрасные подлинные визы и чувствовал себя в безопасности. Не успел наш пароход выйти в открытое море, как английский крейсер прислал к нам на борт лейтенанта в сопровождении двух матросов, чтобы удостовериться, нет ли среди нас немцев. Лейтенант сумел убедиться, что таковых у нас нет. Но зато я себя почувствовал менее уверенным у американских берегов, когда на подступах к Нью-Йорку на расстоянии трех миль и двух дюймов увидел английский крейсер «Эссекс» под начальством капитана Уотсона, незадолго перед войной бывшего морским атташе в Берлине. Мы были с ним друзьями, он даже был настолько любезен, что объяснил мне значение некоторых специфических выражений английских моряков. Недурная встреча! Но мне повезло, так как «Эссекс» в этот день не осматривал пассажирских пароходов; как я мог увидеть через бинокль, он в этот день занимался стрельбой в цель.

Миновав эти опасные места, я, наконец, благополучно высадился на нью-йоркский мол.

Однако тщетно я оглядывался во все стороны. Я ожидал встретить Мэлвина Райса, который взял бы меня под руку и повел смотреть обещанные им взрывчатые материалы, готовые к немедленной отправке. Но я никого не встретил.

Итак, я был на нью-йоркском молу, совершенно один, предоставленный моим собственным мыслям, но полный решимости довести до конца дело, которое, по-видимому, складывалось [23] вначале так неблагоприятно. Совершенно один я собирался броситься в наступление на все сорок восемь штатов!

Почти все предчувствия, овладевшие мною перед моим отъездом из Берлина, были, следовательно, основательны, и известные трудности, которые я тогда предвидел в силу моего знакомства с положением дел в Америке, оправдались.

Во-первых, я мог на Северном море или на Атлантическом океане оказаться пленником какого-нибудь английского крейсера, который обошелся бы со мной не очень-то дружелюбно, и офицеры которого стали бы оспаривать мое швейцарское подданство. В этом случае мне оставалось бы лишь одно: проглотить две маленькие облатки, содержавшие в миниатюрном виде совершенно новый секретный шифр, который я вез для посла и обоих атташе. Действительно, впоследствии в палате общин был задан вопрос, как могло случиться, чтобы офицер германского флота мог в самый разгар войны незаметно проплыть океан, но, по обыкновению, «ответа не последовало».

Во-вторых, было крайне сомнительно, чтобы мистер Мэлвин Райс располагал еще порохом и взрывчатыми материалами спустя несколько недель после наших переговоров. Думать так, означало бы недооценивать союзников и полагать, что они все это время спали. Действительно, союзники не спали.

В-третьих, возможны ли другие меры в случае, если порох продан? Да, такие меры надо было найти, тем более что как раз в этот период русские одерживали победу за победой в Галиции, и существовало опасение, что они действительно проникнут в Венгрию; IB то же время опасность присоединения Италии к войне становилась более угрожающей, чем когда-либо.

В-четвертых, было весьма возможно, что моя миссия в Америке и поставленные передо мной цели вызовут германо-американские международные осложнения. На этот случай я решительно предложил тогдашнему заместителю министра иностранных дел Циммерману отрицать всякое причастие ко мне и утверждать, что я действую по собственной инициативе.

Однако, хотя неблагоприятных моментов было больше, чем благоприятных, я явился в немецкий клуб, чтобы встретить там обоих атташе, так как я должен был передать им важный документ--новый «чрезвычайно секретный» шифр.

Согласно данным мне инструкциям, я передал германскому морскому атташе Бой-Эду и военному атташе фон Папену [24] хранившийся пря мне «чрезвычайно секретный» новый шифр. В Берлине боялись, что старый секретный шифр, которым пользовались посол и оба атташе для телеграфной связи с Германией, не является больше секретным, подозревая, что англичане в состоянии расшифровывать наши депеши. Единственный шифр, которым надо было пользоваться в будущем, был шифр, привезенный мной. Затем мы разошлись: атташе — чтобы по-прежнему идти по пути, который им указывали их официальные должности, а я — чтобы исчезнуть в неизвестности.

Не прошло и недели после моего прибытия в Соединенные Штаты, как я получил письмо от капитана Бой-Эда, который сообщал, что наш посол граф Бернсторф желает видеться со мной. После некоторых колебаний, ввиду моей особой миссии, я решил исполнить желание посла и в назначенный час явился в Риц-Карлтон, на Мэдисон-авеню. Бернсторф сразу спросил меня о причине моего присутствия в Америке. Я вежливо посоветовал ему не задавать мне этого вопроса, так как мой ответ будет носить такой характер, который должен осложнить его дипломатическую работу. При этих словах он придвинул свое кресло к дивану, на котором я сидел, и сказал мне шепотом:

— Но поймите, капитан, что, хотя я и посол, я в то же время и старый солдат. Вы можете во всём мне довериться.