Секретная война. Записки немецкого шпиона

— Мой агент, — сказал он спокойно. — Я просил его узнать, как германское адмиралтейство посылает свои телеграммы судам, находящимся в море. Он сообщил мне, что для этого применяется самый простой способ. Когда надо послать такого рода телеграмму, посыльный относит ее из адмиралтейства на центральный телеграф. Они для этого [81] употребляли особые бланки, причём телеграмма должна была иметь печать экспедиции адмиралтейства и печать цензурного отдела. Я не знаю, как при этом действовал мой агент, да и не думаю, что мне это надо было знать. Все, что я знаю, это то, что у него оказались нужные печати и бланки, и я не сомневаюсь, что он ими воспользовался.

— Как вы помните, эскадра Шпее стояла на якоре у Вальпараисо. Как только я узнал об этом, я дал моему берлинскому агенту распоряжение действовать. В течение нескольких недель он носил при себе посланную мной из Лондона телеграмму, составленную по шифру Бой-Эда и содержащую на имя графа Шпее строгий приказ немедленно направиться к Фолклендским островам и разрушить радиостанцию порта Стэнли.

— Дальше нет надобности рассказывать, — сказал я в глубоком волнении, — дальнейшую историю я знаю, так как я тогда служил в адмиралтействе в Берлине.

После свидания с германским посланником в Чили адмирал Шпее пригласил своего начальника штаба и командиров своих крейсеров. Все они пытались отговорить его от выполнения изложенного им плана — обогнуть мыс Горн и направиться к Фолклендским островам. Начальник штаба говорил, что этот переход чреват серьёзными опасностями. Эскадра может быть выведена из строя, и на будущее время она потеряет свою боеспособность. Шпее никому не сказал, что им получена секретная и личная телеграмма, адресованная командующему эскадрой; он лишь заявил своим офицерам, что намеревается всё же выполнить свой план. Однако приказ, который он исполнял, был фиктивным.

Развязка была такая, какую хотел Холл. 7 декабря на место, назначенное немецкому адмиралу, явился адмирал Стэрди с «Непобедимым» и «Непоколебимым», и двенадцать часов спустя обе эскадры встретились. Отчаянная борьба германской эскадры против более тяжелых снарядов продолжалась несколько часов до полудня 8 декабря 1914 года.

На донесении об этом несчастье кайзер собственноручно начертал: «Что могло побудить Шпее атаковать Фолклендские острова — остается тайной».

* * *

Оконченная в этом месте беседа была возобновлена между адмиралом Холлом и мной много лет спустя, после окончания войны, когда я возвратился в Англию. Это было в [82] 1925 году. Мы сидели в том же углу того же клуба, где он самым рыцарским образом встретил своего прежнего врага.

Я должен сделать скачок на несколько лет, так как в моей памяти обе эти беседы связаны между собой. Среди воспоминаний о войне, которыми мы делились, адмирал коснулся идеи бросить Мексику против Соединенных Штатов.

Идея бросить Мексику против Соединенных Штатов принадлежала в 1915 году мне. Снабжение оружием и снаряжением, посылка подводных лодок — все это фигурировало среди условий нашего договора. Этот план был чрезвычайно рискованным, и я послал в Берлин самого надежного курьера с письмом, которое, — я в этом уверен, — никто в пути не прочитал. Я тогда не мог предвидеть, что переговоры с Мексикой будут продолжаться позднее, но в такой форме, что весь ход событий принял другой оборот. Мой замысел был подхвачен другими с тем результатом, что, в то время как Мексика в войну не включалась, Соединенные Штаты подняли оружие против нас. По моему плану Мексика должна была атаковать Соединенные Штаты, если мы, ни с кем не считаясь, объявим решительную подводную войну против всего мира. В этом случае нам надо было считаться с включением Соединенных Штатов в войну, и мы хотели привязать нашего нового неприятеля к его собственной границе. Это могло бы быть осуществлено лишь в том случае, если бы Уэрту удалось привести к власти, ибо в противном случае не было никакой возможности убедить эту страну в необходимости напасть на Соединенные Штаты.

Для начала адмирал Холл показал мне один документ.

— У вас нет теперь никакого основания отрицать, что вы пытались добиться помощи у Мексики. Вашу идею развили потом другие, но уже в сотрудничестве с мексиканским президентом Каррансой.

Я взял лежавшую передо мной на столе бумагу.

— Это телеграмма Циммермана, — ответил я, — я ее, конечно, знаю. Всем интересующимся историей войны известно, что вы перехватили ее, когда Циммерман, тогдашний заместитель министра иностранных дел, отправил ее германскому посланнику в Мексике, фон Экхардту. Всем известно также, что это дело послужило поводом к включению Соединенных Штатов в войну на стороне союзников. В этот момент один из служащих клуба позвал зачем-то Холла, и я мог вспомнить всё, что произошло в результате этой знаменитой телеграммы Циммермана. [83]

16 января 1917 года этот сановник послал фон Экхардту телеграмму следующего содержания: