Секретная зона: Исповедь генерального конструктора

Теперь же, когда выделившееся в самостоятельную организацию ОКБ-30 вместе со смежниками было занято разработкой эскизного проекта, мне предстояло пройти через судилище, составленное из куда более представительных заседателей. Это была созданная по приказу министра — председателя Госкомитета по радиоэлектронике В. Д. Калмыкова межведомственная комиссия под председательством Ф. В. Лукина, хорошо знакомого мне по совместной работе в КБ-1, бывшего главным инженером в этой организации.

Сейчас же Федор Викторович уже более двух лет директорствовал в НИИ-37, — головном по разработке системы и станций радиолокационного обнаружения для ПРО (главный конструктор В. П. Сосульников), — а в порядке разового поручения ему предстояло возглавить межведомственную комиссию из представителей ведущих институтов ГКРЭ и военного заказчика. Официально задача комиссии формулировалась так: «Выработать и представить предложения о направлениях работ в области ПРО». А неофициально, с глазу на глаз, В. Д. Калмыков устно уточнил эту задачу Ф. В. Лукину следующим образом:

— Местом работы вашей комиссии и безвыездного проживания всех ее членов, пока не будет подписан итоговый документ, будет только что построенный новый корпус нашего министерского дома отдыха «Покровское». Он расположен в живописном месте в лесу, примерно в, шестидесяти километрах от Москвы по Можайскому шоссе. Постарайтесь, чтобы после работы комиссии из можайского леса вместо генерального конструктора Кисунько вернулся просто генерал Кисунько.

— Но ведь Кисунько назначен генеральным постановлением ЦК и Совмина, — ответил, прикинувшись непонятливым, Ф. В. Лукин.

— Ошибаетесь. Судьбы генеральных конструкторов решаются в министерствах. Пример тому — бывший генеральный конструктор авиационных двигателей академик А. А. Микулин. Он потому и бывший, что на этом настояло министерство.

— Не ломал шапку перед министерством? И заработал на этом инфаркт. Говорят, что даже не один.

— Это дело авиационного министерства. А нам вполне хватит признания межведомственной комиссией нецелесообразности продолжения работ по созданию системы А-35, генеральным конструктором которой является Кисунько. Нет системы — нет и генерального.

— Но чем можно мотивировать такое решение по системе А-35? — спросил Лукин.

— По заданию система А-35 рассчитана на поражение считанного на пальцах количества баллистических ракет, к тому же не оснащенных средствами радиолокационной маскировки. А вот система «Таран» сможет отражать массированный налет баллистических ракет, да еще и с ложными целями. Чем не мотивировка?

— Но в состав нашей комиссии не включен главный конструктор системы «Таран». Об этой системе нам ничего не известно. Нам нужен обстоятельный доклад о ней.

— Такой доклад для комиссии сделает Александр Андреевич Расплетин. Он теперь Генеральный конструктор по системам управления по тематике Челомея. Об этом конфиденциальном разговоре с министром мне рассказал Федор Викторович по окончании работы комиссии 26 ноября 1962 года. Свой рассказ он закончил так:

— Как видите, задание министра я не выполнил, и теперь мне придется уходить в другое министерство. Валерия Дмитриевича я знаю очень давно. Знаю, что за ослушание меня ждет расплата министерского калибра. И вам не советую оставаться под эгидой нынешнего нашего министра. Рано или поздно он вас доконает.

Я понимал, что для меня уйти в другое министерство означает бросить на произвол министра систему А-35; мои недруги позлорадствуют: мол, сбежал, расписался в собственном банкротстве, раскрутят «Таран» и сварганят многомиллиардный абсурд по подобию печально знаменитой «Дали». И я ответил Федору Викторовичу, что в моем положении не остается ничего иного, как последовать примеру моего тезки Гришки Незнамова:

— «Иду туда, куда влечет меня мой жалкий жребий». А жребий мой — А-35. И никуда от этого не денешься.

А Федор Викторович вскоре перешел в Госкомитет по электронной технике, на должность генерального директора строящегося центра микроэлектроники — будущего Зеленограда, города-спутника Москвы.

Что же касается системы А-35, то благодаря гибкому председательству Федора Викторовича ее удалось в итоговом документе комиссии прописать как исключение для ПРО Москвы с функциями промежуточного эшелона между будущими мифическими эшелонами «Таран» и С-225.

Однако это не спасло работы по А-35 от новых злоключений. Новая беда нависла над противоракетой А-350 для А-35, разрабатывавшейся в ОКБ генерального конструктора П. Д. Грушина. Для этой ракеты создавался впервые в СССР ракетный двигатель с поворотным соплом, что исключало необходимость в рулевых «движках». С этим двигателем уже было проведено несколько успешных пусков изделия А-350, но совершенно неожиданно по требованию В. Н. Челомея стендовый комплекс для испытательных запусков этого уникального двигателя был разрушен, — якобы для того, чтобы освободить место для испытательного стенда ЖРД ракеты УР-100.